9. «Оркестровкою нонета для мифических капелл...»
Константину Афанасьеву
* * *
Оркестровкою нонета для мифических капелл
всех гречанок Мусагета скромный ФЭД запечатлел.
В профиль и вполоборота дивы с ног до головы,
вот сидят они на фото в обрамлении листвы.
То уток кустов неяркий, то основа лип в ходу;
видно, павловские парки с царскосельскими в ладу.
Складки, тени, флажолеты, старомодных струнных строй,
черно-белые портреты без обманки цветовой.
Эта в измеренье оном, та в Кастальском холодке
с серебристым камертоном в отчеканенной руке.
Снят немой суфлер Эола, хоры Павловских ветвей
и примкнувший к девам соло царскосельский соловей.
10. «Все ипостаси черт твоих...»
* * *
Все ипостаси черт твоих на бабочке фотоисчадий,
где негатив и позитив сокрыты в оттиске печати.
Тут притаился ряд миров полуискусственного толка,
откуда вышел ты на зов или нашелся, как иголка.
То губы ты решил скривить, а то нахмурился неловко,
тебя не может уловить оптическая мышеловка.
11. «Слышишь на волне растений...»
* * *
Слышишь на волне растений травный звон косы?
Таня, это тени, тени, армия росы.
Видно, местом время стало, место — муравой,
а когорты или алы рябью луговой.
Дросулитов разглядела, встала на бегу
и себя запечатлела тенью на лугу.
Весь фотоальбом скитаний в метках красоты.
Таня, это тени, Таня, так же, как и ты.
Мир не стар, но и не нов он, камерный факир,
от руки закомпонован, иллюзорен, сир.
Это только тени, Таня, цифровых цензур,
взглядов полное собранье, полное цезур.
ПРИЕЗД
Успели затащить пожитки в пылу приезда,
везде разложены манатки и причиндалы,
узлы, котомки и корзинки, кошачьи клетки,
мешки, баулы для мунгурок: дорожный хаос.
Волна житейской барахолки врасплох застала
углы, отнорки с закутками, сиденья, створки.
Находка для искусствоведки из малолеток —
необъяснимых инсталляций ряды и группы,
спроста их городит усталость, что с теснотою
азартно режется в избытки перемещений,
пока, проверив ручку двери на отпечатки,
мы обрели свои подушки и спим в остатке.
«Не томят тебя ни минусы, ни плюсы...»
* * *
Не томят тебя ни минусы, ни плюсы,
невозвратности немая благодать;
то колеса, то копыта, то турусы,
лишь скончания дороге не видать.
Так счастливого пути, как говорится,
но ни счастья, ни неволь и ни охот
ты не ищешь, потому что путь — страница,
потому что ты — странствующий рыцарь,
как Константы Ильдефонс и Дон Кихот.
ГУМИЛЕВ В ТЕРИОКАХ
(стихи из романа)
1. Детали романа
Превозмогая косность строфики влеченья и самообмана,
гуляют северные тропики прибрежной полосой романа.
Ветвями обрамленный, купами вне суеты и вне мороки,
собор кронштадтский с круглым куполом с залива видят Териоки.
Театр уж полон, вечер близится, с ним пешеходы и пройдохи;
утомлено и солнце кризисом сознанья, жанра и эпохи.
И чей-то сон, что нынче тесен нам и истреблен на полустоне,
бредет по этажам и лесенкам волшебной Виллою Лепони.