Прежде чем она поняла, что происходит, лопаточка прижала язык и мужчина заглянул в ее рот.
— Ясно, — сказал он. — Хорошо.
Врач вынул лопаточку и поправил свой жилет.
— Дыши.
Девочка повиновалась, и мужчина кивнул.
— С ней все хорошо, — снова сказал он.
Затем подозвал мужчину помоложе, с соломенными волосами.
— Она жива. Ради Христа, гоните ее из лазарета, пока не померла.
— Но, сэр, — запыхтел второй мужчина, который и до этого проявлял доброту к девочке. — Она ударилась головой, когда упала, разве ей не надо немного отдохнуть?..
— Для отдыхающих у нас не хватит коек, прекрасно отдохнет в своей каюте.
— Я точно не знаю, из какой она…
Врач закатил глаза.
— Так спросите ее.
Мужчина с соломенными волосами понизил голос:
— Сэр. Я вам о ней говорил. Похоже, потеряла память. Может, когда упала.
Врач опустил взгляд на девочку.
— Как тебя зовут?
Девочка задумалась. Она услышала его слова, поняла, о чем он спрашивает, но почему-то не смогла ответить.
— Ну? — настаивал мужчина.
Девочка покачала головой.
— Я не знаю.
Врач раздраженно вздохнул.
— У меня нет ни времени, ни свободной койки. Ее лихорадка прошла. Судя по запаху, она из третьего класса.
— Да, сэр.
— И? Кто-то должен объявить ее своей.
— Да, сэр, там снаружи ждет парнишка, тот самый, который привел ее на днях. Пришел проведать, брат, наверное.
Врач выглянул за дверь, чтобы посмотреть на мальчика.
— А где родители?
— Парнишка говорит, его отец в Австралии, сэр.
— А мать?
Мужчина прочистил горло и наклонился поближе к врачу.
— Кормит рыб у мыса Доброй Надежды, сэр. Померла три дня назад, когда мы выходили из порта.
— Лихорадка?
— Да.
Врач нахмурил лоб и коротко вздохнул.
— Что ж, впустите его.
Перед ним мигом очутился паренек, тонкий как тростинка с черными как уголь глазами.
— Твоя девочка? — спросил врач.
— Да, сэр, — ответил мальчик. — В смысле, она…
— Довольно, мне неинтересна ваша жизнь. Ее лихорадка прошла, и шишка на голове тоже. Она сейчас почти не говорит, но, конечно, скоро снова залепечет. Наверняка пытается привлечь к себе внимание, если вспомнить, что случилось с вашей матерью. Так иногда бывает, особенно с детьми.
— Но, сэр…
— Довольно.
— Да, сэр.
— Забери ее. — Он повернулся к члену экипажа. — Положите кого-нибудь на ее койку.
Девочка сидела у перил и смотрела на воду. Голубые волны с белыми гребнями вздымались под прикосновениями ветра. Море в тот день было более неспокойным, чем обычно, и она отдалась на волю качке. Девочка чувствовала себя странно, не то чтобы плохо, а просто странно. Словно голову наполнил густой белый туман и не торопился рассеиваться.
Так было с тех самых пор, как она очнулась в лазарете, с тех пор, как странные мужчины осмотрели ее и отослали с мальчиком. Он отвел ее вниз в темное место, полное коек, матрасов и людей. Она никогда прежде не видела столько людей.
— Вот, — послышался голос за плечом. Это был мальчик. — Не забудь свой чемодан.
— Мой чемодан?
Девочка взглянула на предмет багажа из белой кожи.
— Господи! — Мальчик странно посмотрел на нее. — Да и впрямь слетела с катушек, а я думал, только притворяешься перед доктором. Только не говори, что не помнишь свой собственный чемодан! Ты всю поездку охраняла его, как львица, готова была разорвать нас на части, даже если мы просто смотрели на него. Не хотела расстраивать свою драгоценную Сочинительницу.
Незнакомое слово повисло в воздухе, и девочка ощутила кожей странные покалывания.
— Сочинительницу? — повторила она.
Но мальчик не ответил.
— Земля! — крикнул он.
Мальчик метнулся к перилам, которые тянулись вдоль палубы, и перегнулся через них.
— Земля! Ты видишь?
Девочка подошла и встала рядом, продолжая цепляться за ручку маленького белого чемодана. Она настороженно взглянула на веснушчатый нос мальчика, затем повернулась посмотреть, куда указывает его палец. Девочка увидела вдали полоску земли и растущие на ней бледно-зеленые деревья.
— Это Австралия, — сказал мальчик, во все глаза глядя на далекий берег. — Там нас ждет мой папаша.
«Австралия», — подумала девочка. Еще одно незнакомое слово.
— Там у нас начнется новая жизнь, со своим собственным домом и прочим добром и даже кусочком земли. Так пишет мой папаша, он говорит, что мы будем обрабатывать землю, начнем жизнь сначала. Так и будет, хоть мамаши и нет больше с нами.