Не забывайте, что эти слова сказал не просто какой-нибудь лектор, а миссионер, «ловец человеков», желающий приводить людей ко Христу. Для Сперджена это не был просто теоретический богословский вопрос. Он знал, что учение о благодати сильно влияет на слушателей. Оно убивает в них чувство самодостаточности, и в конечном счете люди становятся совершенно беспомощными пред очами Бога, безнадежно беспомощными: «В этом учении есть нечто такое, что пронзает душу человека. Другие учения стекают с человека, как масло с мраморной плиты, а это вонзается в него, проникая в самую сущность. Он не может не почувствовать, что в нем есть какая-то внутренняя сила, что его нельзя просто так отпихнуть в сторону. Человек волей-неволей спрашивает себя: „А может, это истина?“ Он больше не может оставаться равнодушным» 121.
Но к счастью, в этой безнадежности скрывается настоящая надежда для грешника. Арминианство же, делая эту безнадежность менее безнадежной, угашает яркое сияние надежды Евангелия. Посмотрите еще раз, с какими словами Сперджен обращался к своей многочисленной пастве в Экзетер-холле: «Вам, необращенным и не имеющим части и удела в сегодняшнем спасении, опять и опять я повторяю эти слова: человек, человек, твоя судьба в руке Божьей. Дойдешь ли ты сегодня живым до своего дома или нет, зависит исключительно от Его воли» 122. Повергал ли Сперджен этими словами людей в отчаяние? Нет, наоборот, он подталкивал их к Богу! Учение о благодати открывает нам, в каком безнадежном положении мы находимся, и сразу же дарует нам подлинную надежду. Оно свидетельствует, что Отец милости дарует нам всемогущую благодать, делая для нас то, что мы сами сделать не можем. «Кальвинизм дает вам в десять тысяч раз больше оснований для надежды, чем проповедник-арминианин, который говорит с кафедры: „Место есть для каждого, но нет никакой особой благодати, которая приводит людей к Богу. Если кто-то не хочет прийти, значит, не хочет, и все. В этом его вина, Бог не заставляет приходить к себе“. Слово Божье говорит, что никто не может прийти к Богу, тогда как арминианин говорит, что все могут. Бедный грешник чувствует, что он не может, однако арминианин во всеуслышание заявляет, что тот сможет, если захочет» 123. Когда человеку, достигшему этого отчаяния, говорят, что Бог постановил спасти грешников, что Он делает это при помощи голгофской крови, что Он даровал Духа, чтобы грешник стал причастником жертвы Христа и духовно ожил, что все: и план, и средства, и сила спасения — все от Бога, он слышит именно то, что ему нужно услышать. Человеку, который больше не полагается на себя, который чувствует, что зло исходит из самой глубины его сердца, нужнее всего услышать весть, которая призывает его довериться благодати Божьей: «Великая система, называющаяся „учение о благодати“, открывает тому, кто принимает ее, Бога, а не человека. Это учение богоцентрично» 124. А именно Бог нужен человеку, осознавшему свою греховность. Все его былые представления о вере оказались ошибочными: «Ты раньше хвалился, что можешь поверить в Господа Иисуса Христа, когда захочешь. Когда-то ты думал, что уверовать очень легко, но теперь тебе ох как сложно сделать это. Теперь ты кричишь: „Что с моими чувствами? Я не могу уверовать! Я не могу ничего вспомнить, не могу сдержать себя. Мне кажется, дьявол овладел мной. Боже, помоги мне, — я ничего не могу для себя сделать!“» 125 «…Когда человек знает и чувствует, что он на самом деле грешник в глазах Бога, то вера в прощение грехов представляется ему чудом. Он понимает, что, кроме всемогущего Святого Духа, никто и ничто не может произвести в нем эту веру» 126.
Сперджен хорошо представлял себе, что такое настоящее осознание греха, он знал, что проповедь учения о непреодолимой благодати может лучше всего успокоить тех, кто уповает лишь на Бога. Он с радостью провозглашал, что человеческая беспомощность божественному всемогуществу не помеха: «Господь, спасая грешников, не спрашивает их, хотят ли они спастись. Подобно ураганному ветру, божественное действие сметает все препятствия; упрямое сердце ломается от мощного порыва ветра благодати. Бог вынуждает сдаться тех, кто сдаваться не хотел. Я знаю, что если бы Господь захотел, то сегодня не нашлось бы ни одного столь безнадежно порочного человека, который бы не был принужден сейчас же искать милости; с каким бы предубеждением он ни относился к Евангелию, стоит только Иегове захотеть — и он обратится. Человек, в твое темное сердце, никогда не видевшее света, проник бы свет. Если бы Он только сказал: „Да будет свет“, был бы свет. Ты можешь сжимать свои кулаки и кричать на Иегову, но Он все равно остается твоим Господином: Он может погубить тебя, если ты будешь продолжать упорствовать в своей порочности, а может и спасти прямо сейчас, изменив твое сердце и обратив твою волю так же, как Он обращает потоки вод» 127.