Хотя новая жизнь, данная нам в возрождении, никоим образом не является основанием нашего оправдания, Писание ни разу не говорит об оправданном человеке, который бы не изведал «баню возрождения» (Тит. 3:5). Арминианство часто отделяет обращение от освящения, потому что не принимает идею о том, что возрождение есть причина обращения. Но библейское учение о возрождении означает, что не может быть истинным верующим тот, кто не обладает новой жизнью, созданной «в праведности и святости истины» (Еф. 4:24). Согласно Писанию, совершенно невозможно оправдаться верой, не изведав с начала истинного освящения, потому что духовная жизнь, дарованная Духом посредством возрождения (которое дает человеку силу поверить), влечет за собой уподобление Богу и содержит в себе начаток всей святости. Таким образом, спасающая вера никогда не приходит в одиночку. Как учит Вестминстерское вероисповедание, «вера есть единственное средство оправдания; однако она не одна пребывает в оправданном человеке, но всегда сопровождается всеми другими спасительными дарами».
Учение о благодати же препятствует появлению беспечности и легкомысленности. Хотя кальвинизм обвиняли в том, что он лишает человека ответственности, везде, где он распространялся, появлялись серьезные, боящиеся Бога, благочестивые христиане. Это объясняется тем, что в кальвинистском учении всегда делался упор на то, что послушанием и святостью мы исполняем апостольский призыв делать свое звание и избрание твердым: «Если божественное призвание произвело в нас плод послушания, тогда мы твердо можем быть уверены, что были отделены для Бога еще до начала времени по Его предвечному замыслу и Его воле» 141. С другой стороны, арминианство, якобы отстаивающее идею ответственности человека, неизбежно искажает библейское представление о том, что есть истинный христианский опыт. Так, в современном евангекализме стало популярным учение о «вечной безопасности верующих», но исторический кальвинизм делал упор на учении о неотступности святых: «Мы верим, что святые остаются верными до конца, но многие не являются святыми и поэтому не могут устоять» 142.
Да, арминиане организовывали многочисленные «конференции святости», но этот факт не только не доказывает, что они правильно понимают, что есть христианская жизнь, а скорее наоборот, подтверждает выдвинутое против них обвинение: ведь не было никакой нужды в особом учении об освящении, пока в благовестии не начало преобладать арминианство. Кальвинизм считает, что то же самое благовестие, которое спасает людей, делает их святыми и что вера без плодов святости вообще не спасает. Сперджен прекрасно понимал это, поэтому не участвовал в «конференциях святости». Но если бы его попросили сказать что-нибудь плотским «верующим», нуждающимся в освящении, то, без сомнения, он начал бы так: «Вера, которая позволяет человеку не придавать значения прошлым прегрешениям, — это вера бесовская, а не вера избранных Божьих… Если он думает, что грех — это пустяк, если он не переживает из-за него, значит, у него нет настоящей веры. Имея веру, которая позволяет ему жить в полной беспечности, будучи уверенным в том, что одной веры ему достаточно для спасения, он наслаждается похотями плоти и стремится к плотским удовольствиям. Такой человек на самом деле лжец, у него нет веры, которая бы спасла его душу… Если у кого-нибудь из вас такая вера, пусть Бог искоренит ее из вас!» 143
Как мы увидим в одной из следующих глав, арминианский взгляд на обращение приобрел в Англии законченную форму в 70-е годы девятнадцатого века, когда широко распространился так называемый метод Муди, суть которого заключалась в том, что в конце евангелизационной проповеди к слушателям обращались с «призывом». Использование этого метода не подразумевало, что природа человека должна измениться, прежде чем он откликнется на Евангелие, поэтому скоро само собой разумеющимся стало то, что человек может сначала обратиться, а уже потом, на более поздних стадиях своей христианской жизни, получить «освящение». «Учение о святости», как его стали называть, главным образом основывалось на представлении, что освящение и обращение не имеют между собой непосредственной связи. Примечательно, что оно распространилось именно тогда, когда благовестие стало основываться на неправильном представлении о рождении свыше. Как заметил Бенджамин Уорфилд, своим огромным влиянием это «учение о святости» в немалой степени обязано тому, что его подняли на свой флаг Муди и Сэнки, популярные евангелисты того времени 144. Дж. Райл, живший во время появления этого учения и критиковавший его, в предисловии к книге «Святость» отметил главный его изъян: «Многие, кто говорит сегодня об освящении, не знают „первых начал слова Божьего“ об обращении» 145.