Мы полагаем, что Сперджен слишком оптимистично смотрел на состояние кальвинистского вероучения в 1874 году. Он ни на йоту не изменил своих взглядов, но наивно полагал, что современный метод благовестия скорее будет способствовать распространению кальвинизма. Исполненный этой надеждой, он опровергал высказывания Дэйла, утверждавшего, что кальвинизм устарел, и в отличие от доктора Кеннеди не считал, что евангелизационные кампании Муди пагубно повлияют на состояние вероучения.
Несомненно одно: к началу 1880-х Сперджен наконец понял, что события разворачиваются не в пользу кальвинизма. Когда в 1881 году Дэйл снова заявил, что «в своей верности традиционному кальвинистскому вероисповеданию мистер Сперджен стоит в одиночестве среди современных лидеров евангельского нонконформизма», Сперджен даже не пытался с ним спорить 238. В июне 1884 года в разговоре с редактором «Полл молл газетт» Сперджен сделал следующее важное заявление:
«Я не изменил своих богословских взглядов с тех пор, как начал проповедовать, но сегодня в своих убеждениях я практически одинок… Даже с кафедр баптистских церквей раздается теперь не та проповедь, которая звучит из моих уст. Они видят все по-другому и, конечно же, проповедуют по-своему. Хотя мало кто будет отрицать удивительную силу истины, которая проповедовалась в „Табернакле“, все же она не соответствует их методам. Я убежден, что только благодаря кальвинистскому содержанию мои проповеди так популярны в Шотландии, Голландии и даже в Трансильвании (один путешественник, побывавший недавно там, изумился, когда увидел, что во многих домах мои проповеди лежат рядом с семейной Библией). Я знаю, что мои проповеди многих отталкивают, но с этим я ничего не могу поделать» 239.
В более поздних его проповедях также ощущается, что он видел, что ортодоксальное богословие все более и более отвергается. Проповедуя в «Аптон чапл» в Ламбете, он говорил:
«Мы веруем в Завет Божий. Для некоторых это слово звучит странно. Многие никогда его не слыхали, и если бы их пасторов спросили, почему они никогда не проповедуют о завете, они бы ответили: „Завет? Но ведь это что-то шотландское, разве не так? Что-то связанное с пуританами и иже с ними? Все они давно умерли, или почти все. В живых осталось только несколько из них — они подобны ископаемым древних времен. Они держатся за это устаревшее вероучение, но сегодня их так мало, что они скоро полностью вымрут!“ Так они говорят о нас, братья. Но мы еще не вымерли, мы, жалкие ископаемые, все-таки верим в завет. Мы почти так же безумны, как Давид, который говорил: „…завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный“. Тот, кто понимает завет, тот добрался до самой сути Евангелия, но как мало сегодня тех, кого это заботит!» 240
Хотя к 80-м годам девятнадцатого столетия Сперджен уже ясно видел, что учение о благодати сталкивается с открытой враждебностью, он не мог даже себе представить, какую ураганную критику и поток оскорблений вызовут его кальвинистские убеждения после начала спора о либерализме. И не мудрено, что он не ожидал такого поворота событий, так как на первый взгляд кальвинизм никак не связан с либерализмом. К тому же он боролся за те основные христианские истины, которые прежде разделяли и кальвинисты, и арминиане. Обращаясь в 1888 году к пасторам баптистских церквей, он говорит: «Я не имею намерения навязать вам какое-то свое учение или даже традиционное кальвинистское учение. Это не вопрос кальвинизма, а вопрос богословия Христа» 241. Говоря на тему «Пороки нынешнего дня», он замечает: «Раньше мы спорили о том, было ли искупление совершено за всех людей или только за некоторых. Теперь же люди спрашивают, а было ли искупление вообще» 242.
Практически сразу после того, как Сперджен летом 1887 года обвинил баптистов в неверии, ему поставили в вину «узость» взглядов, которыми он отличался от всех остальных. Ему говорили, что он не хочет идти в ногу со всеми остальными, потому что дух Жана Кальвина «душит его, как ведьма». «Бирмингем дейли пост» утверждала, что Сперджен ушел из Баптистского союза, потому что был «убежденным и страстным кальвинистом» 243. «Сандей скул кроникл» обвинила Сперджена в том, что, с его точки зрения, «верен Евангелию только тот, кто вписывается в строгие рамки его богословской системы». «Он кальвинист, — писала газета, — но нельзя оценивать приверженность людей Христу и Его апостолам их приверженностью Вестминстерскому катехизису» 244. Какой-то служитель написал в «Конгрегейшинал ревью»: «Мы оставили не основы веры, а главным образом кальвинизм… Прежнее поколение было до мозга костей кальвинистским. Не надо было далеко ходить, чтобы найти того, кто считал, что конгрегационалисты в обязательном порядке должны быть кальвинистами. Но теперь ситуация изменилась… Мне кажется, что не только молодые люди, но и большинство служителей отказались от кальвинистских убеждений, которых до сих пор так смело придерживается мистер Сперджен». «Методист таймс» занимала ту же позицию: «Нельзя более отрицать, что мистер Сперджен не имеет на сегодняшний день никаких точек соприкосновения с молодым поколением посвященных евангельских христиан. Он стоит на месте, а церковь Божья движется, развивается… Старомодные пуританские догмы сделали его побежденным реакционером».