Драммонд, чья книга под названием «Самое великое, что есть в мире» стала бестселлером викторианской эпохи, позже отказался от всех главных христианских вероучений, однако Муди, проповедуя на похоронах этого человека, ушедшего из жизни, когда ему было всего сорок пять лет, сказал, что тот более всех остальных известных ему людей смог уподобиться Христу 253.
Сперджен боролся именно с либеральным мировосприятием. Современное христианское общество выступало против каких бы то ни было вероисповеданий, а евангельские верующие, вера которых и так уже была размыта, в большинстве своем поддались искушению и согласились, что христианам негоже четко формулировать свои учения.
Муди ослабил кальвинизм, а следовательно, сделал церкви безоружными перед лицом высшего критицизма: лишенные вероучения, евангельские христиане не были готовы к жестокой схватке. Как мы уже говорили ранее, подобная тенденция существовала еще до появления Муди, но после 70-х годов девятнадцатого века она начала особенно стремительно набирать обороты. Джон Алдис, Джозеф Ангус и Алекзандер Макларен, известные баптистские служители, которые были не согласны со Спердженом, в 1887 году заявили: «Нам кажется, что богословские ограничения и человеческие вероисповедания противоречат целям союза» 254. Конечно, этим заявлением они не хотели защитить либералов, однако именно этого и добились, в результате чего в скором времени в евангельских церквах высший критицизм пришел на смену евангельскому вероучению.
Таким образом, упадок кальвинизма тесно взаимосвязан с распространением либерального богословия. Арминианство сделало евангельских верующих податливыми, поэтому высший критицизм смог проникнуть в нонконформистские деноминации без особого труда. Сперджен видел, что история повторяется: его поколение сделало то же, что сделали нонконформисты XVIII века, предавшие забвению вероисповедания и катехизисы XVII века: «Затем последовало время упадка, когда нонконформистская традиция сначала скатилась к арминианству, потом к унитаризму и в конце концов перестала существовать. Все знают, что так произошло, но все же хотят, чтобы все повторилось заново. Они читают историю и при этом требуют вновь отказаться от нашего учения… О глупые и медлительные сердцем! Разве история не учит вас? Нет, ничему она вас не научит, если не научила Библия… Воистину, день злой будет близок, если церковь не вернет истину в свое сердце» 255.
Как мы уже отмечали, Сперджен противостоял либерализму не из-за кальвинизма, тем не менее он никогда не скрывал, что предан старой истине, которая, и он был в этом уверен, вернется в Богом определенное время: «Учение, которое сейчас отвергают как бесполезную теорию пуритан и кальвинистов, еще завоюет человеческие умы, оно еще будет царствовать. Истина Божья воссияет над всей землей, это так же точно, как и то, что солнце заходит вечером и назавтра восходит в определенный час» 256.
Мы восхищаемся человеком, который был тверд в вере, скажем, четыреста лет назад… Но сегодня такой человек нам неприятен, от него непременно нужно избавиться. Назовите его узколобым фанатиком или как-нибудь еще хуже, если сможете. Однако представьте себе, если бы Лютер, Цвингли, Кальвин и их соратники сказали: «Да, мир пребывает в беспорядке, но если мы попытаемся навести порядок, то только перессоримся со всеми и переругаемся. Удалимся же в свою комнату, оденем ночной колпак и проспим эти нехорошие времена. Может быть, когда мы проснемся, все изменится к лучшему». Если бы они так поступили, нам в наследство от них остались бы одни заблуждения. Век за веком погружался бы в адскую пучину, а вредоносные болота ересей поглотили бы все вокруг. Но эти люди слишком сильно любили истину и Иисуса, чтобы безучастно смотреть, как правда Божья попирается…
Сегодня дело обстоит так же, как и в дни реформаторов. От каждого из нас требуется принять верное решение. Вот он, день для человека, но где же человек для этого дня? Мы, хранители Евангелия, переданного нам мучениками, не смеем ни забавляться с ним, ни смотреть безучастно на то, как его предают изменники, делающие вид, что любят его, но внутренне ненавидящие каждую его строку… Помните, господа, мир еще не закончил свое существование. Если Господь не явится скоро, то придет другое поколение, а за ним следующее: мы испортим своих потомков, если сегодня не будем верны Богу и Его истине. Мы на распутье. Если повернем в правильную сторону, то, возможно, и наши дети и дети наших детей пойдут по этому же пути. Но если мы повернем не туда, то поколения, которые еще не родились, проклянут нас за нашу неверность Богу и Его Слову.