– Ничего. Я вообще вижу это в первый раз.
– Понятно. А то, что сережки на фото похожи на твои, – простое совпадение.
Люда замолчала и уставилась в пол, теребя фотографию. В это время зазвонил телефон.
– Бери, – приказал Чингиз, -Если это твой приятель, сразу передашь трубку мне.
Глава 18
1994 год, Москва, воскресенье, 17 июля 8:30 – 12:00
Серый «Фольксваген-транспортер» стоял в тени возле дома номер десять по улице Годовикова. Шофер в кабине дремал, открыв обе дверцы, казалось, поджидая кого-то. На самом деле в фургоне находилась аппаратура радиослежения, и сидящий там оператор напряженно слушал все происходившее в машине Чингиза, а затем и в квартире Люды. Еще вчера на джип Чингиза тайком были установлены радиомаячок и микрофон, спрятанные за обшивкой водительского кресла. Кроме того, микрофон с передатчиком был и у одного человека из группы Чингиза. И сегодня с утра «Фольксваген» ехал за ними, стараясь держаться подальше, что было не так уж трудно благодаря маяку. Поэтому оператор слышал, как снаряжалась погоня за девушкой. Он доложил об этом координатору, и на проспекте джип Чингиза был подхвачен неприметным «москвичонком», который следовал за ним, пока девушка не была доставлена домой.
Глава 19
1994 год, Москва, воскресенье, 17 июля 9:30 – 12:00
Выехав на кольцевую, Николай погнал по левому ряду, сев на хвост какому-то джипу «Чероки», чтобы избежать внимания гаишников. Свернув на Ярославское шоссе, пришлось сбавить скорость. Он то и дело смотрел на часы. Прошло минут пятьдесят с момента разговора с Людой. Он успокаивал себя мыслью о том, что все прошло нормально, и через десять-пятнадцать минут он ее увидит. Проезжая мимо ВДНХ, Николай бросил взгляд на довольно густой поток людей, несмотря на жару, стремящихся на территорию выставки, которая уже несколько лет представляла собой гигантский рынок. Даже здесь была слышна гремящая из репродукторов музыка. Медленно крутилось колесо обозрения, возле киосков с мороженым уже стояли длинные цепочки очередей. Выходной шел своим чередом. Николаю на миг показалось, что все происходящее с ним это просто сон.
Он остановился невдалеке от переулка, ведущего на Годовикова. Несколько раз огляделся вокруг. Подождал несколько минут. Нервы его просто звенели от напряжения, в душе нарастала тревога. Так, самое главное, не поддаться панике. Но что же делать-то, что делать? Он еще раз осмотрелся. Невдалеке летнее кафе, под тентами сидят с десяток посетителей, едят мороженое, пьют пиво, все тихо и спокойно. Что еще есть поблизости? Продуктовый, обувной…но оттуда она бы давно уже дошла, вряд ли она в таком положении занимается примеркой обуви. Ну что, придется выйти посмотреть, сначала по магазинам, потом в кафе, можно спросить у продавцов, а что, собственно говоря, спрашивать? Фотографии ее у него с собой нет. Единственная примета – она должна была провести там много времени, если поделить сорок – пятьдесят минут, которые у нее были, то на каждую точку приходилось по пятнадцать-двадцать минут. Посетителей тут не так уж и много, могли запомнить.
Обувной магазинчик только-только открылся, и девушка с беджиком, на котором было гордо написано «Ваш личный консультант», сказала, что Николай вообще первый посетитель, который сегодня зашел в магазин. В круглосуточном продуктовом за прилавком стояла толстая тетка, осатаневшая от жары, усугублявшейся старыми витринами-холодильниками. На вопрос, не видела ли она девушку, которая в магазине ждала кого-то, она посмотрела на Николая, как на сумасшедшего, и стала жаловаться на какого-то Ашота, который вместо того, чтобы поставить кондиционер или хотя бы заменить старые холодильники, покупает золото этой суке Райке, а она и за так дает всем, налево и направо.
Подойдя к прилавку кафе, Николай дождался, пока девушка за прилавком обслужит очередного любителя пива, и спросил, – Простите, у вас за последние полчаса не было здесь симпатичной девушки лет двадцати, которая долго здесь кого-то ждала?
– Да, вроде была такая, у нее еще сережки очень красивые, с зелеными камнями, мне так понравились. Потом к ней какой-то дядька подошел, такой крепкий, невысокий, восточного вида, с косичкой, и она с ним ушла. Народу сегодня немного, поэтому на каждого посетителя внимание обращаешь.
Николай, ошарашенный такой новостью, отошел от прилавка и быстро направился к машине. В голове была звенящая пустота. Он не знал, что делать. Автоматически, совершенно не думая, куда и зачем, тронул с места и погнал по проспекту Мира.
В себя он пришел только тогда, когда перед очередным светофором чуть не въехал в остановившийся на красный свет троллейбус. Он свернул к спорткомплексу и остановился у небольшой старинной церквушки. Служба уже закончилась, и из дверей вытекал жидкий людской ручеек. Николай зашел внутрь, купил свечку, поставил ее у большой иконы Богоматери. Он не считал себя истинно верующим человеком. Однако стараниями бабушки был крещен и с детства помнил многие молитвы. Бабушка иногда брала его в церковь, подводила к причастию. Маленькому Коле это даже нравилось. Пахло ладаном, трещали перед иконами свечки, распевно звучали, читаемые старым священником, отцом Сергием молитвы, а со стенных росписей и икон смотрели странные люди, каких никогда и нигде не увидишь. Большеглазые и печальные, с непропорционально вытянутыми телами, они поднимали вверх тонкие руки с длинными пальцами, как будто звали посмотреть на какой-то совсем другой мир.
После службы бабушка подходила к священнику поговорить о жизни. Отец Сергий клал ласково свою сухую большую руку на голову Коле, спрашивал у него, как он учится, наказывал слушать отца, мать и бабушку, а под конец давал поцеловать крест и руку. После окончания службы Коля с бабушкой заходили в магазин, где покупали чего-нибудь вкусненького, а, придя домой, садились пить чай вместе с мамой и папой.
Прочитав несколько молитв, Николай как в детстве поднял голову вверх. Там на фоне синей лазури в белоснежных одеждах стоял тот, кто, как говорила бабушка, может сделать все, если веришь.
– Господи, помоги! – взмолился в душе Николай. Он не знал, что еще можно было сказать и, помедлив несколько секунд, вышел из церкви. На противоположной стороне улицы стояли несколько телефонных будок. Николай пересек дорогу, зашел в первую кабину, но трубка там оказалась обрезанной. В следующей кабине в трубке не было гудка, и только с третьим телефоном все оказалось в порядке. Николай решил позвонить сначала себе домой. К его удивлению заработал автоответчик, но голос в трубке был ему незнаком. Его просили позвонить Люде. В голове у него первоначально промелькнули какие-то полубредовые мысли о том, что может это все-таки милиция или ФСБ. Но это было бы слишком хорошо для реально происходящего, и он быстро взял себя в руки и набрал номер Люды.
– Я слушаю, – раздался в трубке знакомый голос.
– Люда, с тобой все в порядке? Что случилось-то? Они у тебя?! – стараясь скрыть тревогу в голосе, торопливо выпалил Николай.
– Да, только это совсем не то, о чем ты говорил. Ты, извини, но они сейчас требуют поговорить с тобой.
В трубке неразборчиво слышны были два мужских голоса, затем послышался неясный звук приближающихся шагов, и спокойный мужской голос произнес,
– Вот что, парень, я с тобой разговаривать буду без церемоний. Тебе волею случая попало в руки то, что по праву принадлежит другому. Я имею в виду ювелирные изделия. А у нас в руках, как ты понимаешь, твоя подруга. Сейчас тебе следует подъехать в ее квартиру для проведения, так сказать, переговоров об обмене. Мы возвращаем тебе твое сокровище, ты нам наше, и расходимся довольные друг другом.
– Хорошо, – помедлив, ответил Николай, – я готов обсудить обмен, но сначала дайте мне нормально поговорить с моей девушкой. Кстати, как вас зовут? Меня Николай.
– Зови меня Чингиз. А с девушкой, конечно, поговори… Только учти следующее, нам известны кое-какие события, связанные с находкой, так что рассчитывать на помощь ментов тебе не приходится. Более того, мы можем, как раз с их помощью, возбудить уголовное дело, и у тебя не будет никаких шансов отвертеться, и девочка твоя вряд ли тебя дождется. Вот передаю ей трубочку.