Я ничего не сказал, просто не сводил с него глаз. Не нужно сразу показывать все мои карты.
— Не поприветствуешь? Никаких приветственных слов для твоего старого приятеля и партнера Трента?
Так это был парень, который взрывал мой телефон последние несколько недель. Нарушитель спокойствия, о котором говорил мой адвокат. Он был упорным маленьким дерьмом.
— Ты звонил несколько раз, — рассеянно сказал я, приманивая его на дополнительную информацию.
— Ну а что, черт возьми, я должен был сделать, Август? Ты вышел из больницы и не удосужился позвонить? Месяцы? Я должен выяснять от нашего гребаного адвоката, что ты встаешь и гуляешь. Ты знаешь, как это заставляет меня выглядеть? Как это будет выглядеть?
— Я не могу себе представить.
Потому что, действительно, я честно не мог. Но было приятно, что он навещал меня в больнице. Ой, подождите...
— Что, черт возьми, с тобой не так? — взревел он, вступая в мое пространство, его голос был наполнен ядом и гневом. — Ты думаешь, это какая-то больная шутка? Кажется, ты думал, что мир вращается вокруг тебя, не так ли? Хорошо, позволь мне рассказать тебе кое-что, мудак – это не так. Пока ты принимал длительную сиесту, остальные из нас рвали наши гребаные задницы, и пришло время платить по счетам.
«Счетам?» Вдруг что-то щелкнуло на место, воспоминания и разговоры выровнялись. Эверли однажды сказала, что я уволился из-за старого друга, хотя она никогда не упоминала его имени. Она сказала, что после того, как я пошел работать на него, я изменился.
«Нет слов приветствия для твоего старого приятеля и партнера Трента?»
«Черт».
Независимо от того, как далеко я дошел, казалось, что вопиющая правда моего прошлого всегда найдет меня, независимо от того, что я сделал с моей новой жизнью.
— Смотри, Трент, не так ли? — сказал я, начиная со вступительной речи, которую произносил снова и снова элитной толпе юристов и бизнесменов, с которыми я связывался так давно. После того, как они обнаружили, что старый Август был мертв и похоронен под слоями амнезии, они обычно понимали все быстро. Новый Август, который говорил о фотографиях, а не о фондовых портфелях, и кто предпочел поход вместо участия в гала-приеме, был уже не интересен им, и хотя у меня были деньги, я не был достоин их времени.
И меня устраивало это.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — набросился Трент, его слова были как когти, направленные исключительно на меня.
— Я не знаю, кто вы, но если вы позволите мне объяснить, это может прояснить некоторые вещи, — сказал я спокойно, прежде чем продолжить. Я рассказал ему все.
Ну, в основном все. Я рассказал ему сокращенную версию, в том числе ограбление, мою кому и в результате потерю памяти.
— Значит, ты ничего не помнишь? — спросил он, почти ошеломленный новостями. Почти.
— Ничего до этой ночи, нет.
— Прости, мужик, — его поникшая голова дрожала, как будто он жалел меня.
— Все нормально. Ты не... — я остановился, наблюдая, как его плечи начинают дрожать. Мой разум не мог обработать то, что видели мои глаза, пока его взгляд не встретился с моим, и я услышал это.
«Смех».
Он смеялся. От боли, от страданий и от всех потерь, которые я перенес.
— Ты неправильно понял, приятель. Я не извинялся за твое несчастье. Я приносил извинения, потому что все обстоит намного хуже.
Мое раздражение усилилось, когда мои кулаки сжались.
— Как это, приятель? — спросил я, бросая его же слова в лицо.
— Видишь ли, у нас с тобой партнерство. Это одна из тех вещей, которая работает как брак, пока «смерть не разлучит нас», не то, что я пробовал эту особенную вещь – слишком много рыбы в море и все такое. Но я слышал, что они работают одинаково. И хорошо, вот что: ты не умер.
Я приблизился к его лицу, достаточно близко, чтобы увидеть белые зубы, когда его холодная, злобная улыбка появилась на лице.
— Если вы не слушаете, позвольте мне дать вам сокращенную версию, чтобы ваш маленький мозг мог ее понять. Я не помню ничего о моей прежней жизни, включая, но не ограничиваясь, так называемым, партнерством с вами. Так что простите меня, если я не буду вникать в эту идею, но думаю, я откажусь.
— Иисус, ты на самом деле пустой лист, не так ли? — сказал он, откидываясь назад, с широко раскрытыми глазами. — Удивительно. На секунду я подумал, что ты просто играешь со мной, но от тебя ничего не осталось. Ничего.
— Теперь вы понимаете? — спросил я, глядя на него.
— Да. Я прекрасно понимаю, — широко улыбнулся он, потирая руки. — Пришло время работать.
— Я не работаю на тебя! — взревел я. Слова вырвались изо рта, как пушка. — А теперь убирайся!