— Выглядит великолепно, детка, — сказал Райан, садясь на своё обычное место возле окна. Мы не часто тут сидели, но когда делали это, всегда выбирали те же самые стулья. Моё было ближе к кухне, так как я бегала между двумя помещениями за забытыми вещами, типа масла или ножей.
— Ты уверен? — спросила я. — Выглядит немного странно.
Я была очень самокритичной, когда дело касалось готовки.
— Ты шутишь? Это мечта любого мужика. Мясной рулет, макароны с сыром, чёрт, даже овощи в масле. Это великолепно.
— Наверное, мне захотелось домашней еды, — я пожала плечами, накладывая ему на тарелку макароны с сыром. Он положил себе рулет, и мы принялись за еду. Слава богу, всё было вкусно, и через считанные минуты Райан уже тянулся за добавкой.
Похоже часы просмотра Паулы Дин и других звёзд «Пищевой Сети», наконец, дали результат.
— Так ты скажешь мне, что происходит? — спросил он после третей добавки рулета. Он возил рулетом по тарелке, ловя оставшиеся кусочки сыра и мяса.
Наши глаза встретились, и я поняла, что можно не увиливать. Внезапно мысль о том, чтобы набивать щеки едой, больше не казалась привлекательной. Никакие запеканки и расфуфыренные наряды не спрячут того, что я что-то скрываю. Он слишком хорошо меня знал, с тем же успехом я могла просто написать всё на лбу, он всё равно увидит.
Я вздохнула, роняя голову на руки.
— Я настолько очевидна? — спросила я.
— Ну, ужин был немного перебор, — он улыбнулся.
— Ну, да... Ты поймал меня.
Мягкие пальцы взяли меня за подбородок, поднимая его, пока я не стала купаться в его тёплом взгляде.
— Что такое, Эв?
— Я видела Августа сегодня, — ответила я, чувствуя, каждое слово, когда я пыталась не отводить взгляд.
Его рука упала, тепло от его прикосновения рассеялось. Он рухнул на стул, я видела, как его глаза теряют фокусировку.
— Ты... — он остановился, — ...искала его? Ты хотела его видеть?
Вот почему я не должна была говорить ему, я не должна была ничего этого делать. Его муки ранили меня до глубины души. То всепоглощающее доверие, которое у нас было – пропало. Я видела первые элементы сомнения в его глазах.
— Нет, боже, нет, Райан, — ответила я, подвинувшись, чтобы взять его руку в свою. — Это была случайность.
Наконец, он посмотрел на меня – обнадёживающий знак, поэтому я продолжила.
— Он заблудился. Его выписали из больницы, и, похоже, он решил прогуляться. И забрёл в кафе. Не искал меня.
Райан мотнул головой, и из его горла вырвался болезненный смешок.
— Ну, конечно не искал, — сказал он тихо себе под нос.
— Райан, я, правда, не думаю, что он пытался что-то сделать.
— И что ты сделала, когда он появился потерянный в дверях, Эверли? — спросил он так, будто уже знал ответ.
— Я... я отвезла его домой.
Он улыбнулся и притянул наши соединённые руки к своим губам. Я смущённо смотрела, как он целует каждую моя костяшку, медленно. Благоговейно.
— Ты чертовски добра. Не пускай его к себе. Не забывай, Эверли. Никогда не забывай, каким человеком он однажды был.
Райан мягко потянул меня за руку, и я охотно пошла к нему, позже той же ночью, проследовала за ним в спальню и охотно отдалась ему, обещая себе, что сделаю всё, что угодно, чтобы заставить его забыть боль и недоверие, которое он чувствовал, после появления Августа в моей жизни.
Я не могла позволить Августу встать между нами.
И всё же, ночью, пока Райан спал в нашей постели, я думала об Августе, сидящем среди тех коробок, в раздумьях. В раздумьях, и не зная точно. И это съедало меня.
Я уже не могла остановиться.
Я была чертовски доброй.
Чертовски доброй и полной дурой.
Глава 8
Август
Прошло пятнадцать минут.
Пятнадцать самых долгих, чёртовых минут моей жизни.
Или я так думал.
Откуда мне было, блин, знать? У меня не было воспоминаний из жизни, чтобы сравнить.
Но пока я сидел там, слушая проигрыватель последней модели, пока он пытался ввести меня в состояние покоя и защищённости ложными звуками океана и птичьих песен, это и вправду казалось, как, блин, самое долгое время.
Он вообще собирался говорить?
Я продолжал осматривать маленький, но аккуратный кабинет, обратив внимание на модные серые стены и современное замшевое кресло, на котором он сидел напротив меня. Сильно отличающееся от любимых доктором Шнайдером тёмного дерева и кожи. Но различия этих двух мужчин не ограничивались предметами интерьера. Возглавляло список молчание со стороны этого парня.