— Это не их дело, — тихо сказала она.
— Это не их дело, или не стоит никому рассказывать? Потому что я помню, как ты говорила мне, что ты и твои коллеги близки, поэтому, если ты не можешь признать, что происходит между нами, как ты можешь это сказать кому-то? Ты сказала хоть кому-нибудь?
Затем последовала тишина, сказавшая мне, что я хотел знать.
— Это для тебя шутка?
— Что? — ее глаза расширились. — Нет, Август. Боже, нет.
— Тогда почему я сейчас чувствую себя самым большим идиотом в мире, Эверли?
Ее руки обвились вокруг меня, и, как бы я не был смущен, погрузился в ее тепло.
— Мне очень жаль. Это еще все в новинку. Я все еще работаю над тем, что сказать… что сказать всем. Никто не знает об этой части моего прошлого. Я не знаю, как объяснить… тебя.
— Тогда не надо. Миру не нужно знать каждую деталь. Но, я хочу существовать в твоем мире. Я хочу иметь возможность прийти на твою работу и быть признанным как твой парень, а не какой-то парень, которого может подцепить твоя коллега.
— Я не уверена, что обновление статуса изменит мнение Труди об этом, — Эверли нерешительно рассмеялась, ее глаза были полны страха.
— Я хочу быть значимым в твоей жизни, — сказал я.
— Ты значим, — настаивала она, оборачивая руки вокруг меня. — Я просто не знаю, готова ли я сказать каждому.
Я отодвинулся в отчаянии, моя рука пробежала по лбу.
— Ты имеешь в виду, что не знаешь, готова ли рассказать им обо мне?
— Август, пожалуйста, попытайтесь понять. Я была несвободна две недели назад. Я...
Сделав шаг назад, не желая слышать ее оправдания, я поднял руки, чтобы остановить ее.
— Я понял.
— Август! Пожалуйста, не уходи!
Но я не мог остановить свои ноги от бегства.
«Может быть, пришло время, чтобы она увидела, как я иду дальше?»
Глава 25
Эверли
Я нервно подёргивала ногой, пока в одиночестве сидела в маленькой комнате ожидания. Солнце давно перевалило за полдень, и я знала, что это её последняя встреча на сегодня. Обычно Табита не принимала пациентов после четырёх, и стоило часам показать четыре, как дверь её офиса отворилась, и она выпроводила своего последнего клиента.
Женщина сделала для меня исключение, продлила свой рабочий день, потому что знала, что я могу струсить и сбежать, если не получится сегодня.
И она была права.
Проклятая женщина всегда была права.
Я достигла мастерства в классической схеме избегания.
То, что я называла бегством или тенденцией к исчезновению, Табита называла избеганием. Когда в моей жизни случался конфликт, я решала его, избегая саму ситуацию.
Мы с Райаном спорили о моих планах на будущую работу? Мне сразу же нужно было прогуляться или прокатиться.
Август впал в долгосрочную кому? Я годами избегала этой ситуации и вела себя так, словно ничего не произошло, пока оно не взорвалось у меня перед носом гигантской атомной бомбой.
«Да уж».
«Избегание звучало вполне подходяще».
Наконец Табита попрощалась и, подождав, пока дверь закроется, подошла поздороваться. Она всегда работала одна: ни помощника, ни администратора. Каждую встречу она устраивала сама, вот почему у неё был такой маленький список пациентов. Даже в комнате ожидания не было ничего, кроме пары стульев и россыпи журналов.
— Ты готова? — спросила она, поворачиваясь ко мне, чтобы сосредоточиться на мне в течение следующего часа.
— Сегодня и всегда, — ответила я с глубоким вздохом.
— После тебя, — она пропустила меня вперёд. Внутри маленького кабинета, в привычной обстановке я нахожу свой любимый уголок – старый, обтянутый бархатом диван с разномастными цветастыми подушками, которые я постоянно тискала в руках. Табита никогда не комментировала эту мою привычку, но я уверена, что у неё и без этого сделано достаточно терапевтических заметок обо мне.
Я свернулась в уголке дивана, схватив свою любимую подушку и скрестив ноги. Я слишком далеко зашла и слишком долго избегала это место. Находиться здесь всегда казалось мне правильным, даже тогда, когда я не хотела этого признавать. Табита помогла мне найти опору. Она вытаскивала наружу чувства и эмоции, которые я закапывала слишком глубоко, не желая иметь с ними дела.
Иногда было трудно признать, что мне нужно быть здесь. Никому не нравится признаваться, что он нуждается в помощи, но я всегда была признательна судьбе за то, что встретила кого-то столь терпеливого, как Табита. Не думаю, что любой терапевт или куратор так бы поддерживал меня несмотря ни на что.