— Это не твоя работа! Ты не можешь просто быть рядом со мной?
— Да, — ответила она, и слезы потекли по ее щекам.
Это была женская перегрузка драмы, а я был в замешательстве. Они кинулись друг к другу, обнимаясь и плача, как подростки, пока я топтался в углу с бутылкой вина, гадая, когда все это закончится.
— Я приготовила тебе еду – много еды, — сказал Эверли между шмыганьем. Сара оглянулась вокруг, ее глаза широко раскрылись от удивления. Она была так сосредоточена на своей миссии уничтожения этого вечера, что не заметила груды пищи, сложенные везде.
— На всю мою жизнь? — спросила она со смехом, когда схватила салфетку и начала промокать глаза так, как делают это женщины. Эверли сделала то же самое, но гораздо быстрее, а затем начала поднимать фольгу с лотков и вытаскивать тарелки.
— Я собиралась поставить все на обеденный стол, но сейчас беспокоюсь, что к тому времени все остынет. Так почему бы нам просто не посидеть здесь и не поесть в гостиной? — она предложила.
— Звучит здорово, — согласился я, наливая себе стакан белого вина, когда Эверли вручила Саре первую тарелку и поручила ей накладывать. Когда я посмотрел на все, что сделала Эверли, я понял, какой у нее талант. Я знал, что в тот вечер, когда смотрел, как она превратила несколько кусочков еды на моей кухне в пятизвездочную трапезу, что у нее есть потенциал, но теперь, глядя на стойку, я увидел, какой замечательный подарок у нее был.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы готовить профессионально? — спросил я, когда взял тарелку со стойки и начал поедать цыплят-тетразини, самодельную лазанью и чесночные булочки.
— Иногда, но у меня есть кофейня, — пожала плечами она.
— Ты никогда не заставишь ее покинуть кофейню, — сказала Сара. — Она любит её.
— Ну, пока она делает то, что ей нравится, я доволен,— ее глаза встретились с моими, и она тепло улыбнулась.
— Но разве ты не думаешь, что она должна делать больше? —спросила Сара, когда мы принесли тарелки в гостиную. Ее пытливый взгляд следил за мной, когда я сел на полу перед журнальным столиком рядом с Эверли.
— Она пытается тебя заманить в ловушку, Август.
— Возможно, мы с Эверли помирились, но это еще не значит, что я потеплела к тебе, — призналась Сара.
Я пожал плечами.
— Я понимаю это. И, честно говоря, я не имею право диктовать, как Эверли жить. Если кофейня делает ее счастливой, тогда она должна заниматься этим, пока ей это не надоест. Я больше не тот парень. Черт, я даже не работаю. Я не имею права никому говорить, что делать с их жизнью, когда я не делаю дерьмо с моей собственной. Я не хочу запугивать ее, ни сейчас, никогда.
Она не ответила, но ее молчание дало мне надежду.
Сара и Эверли провели ужин, болтая обо всем. Я слушал, как они говорили о своей работе, жизни и Табите. Сара любила свою жизнь в центре внимания, хотя та была изнурительной.
— Вы даже не захотите видеть мои ноги, — сказала она в отношении жестокого графика, который была вынуждена соблюдать.
— Я никогда не захочу видеть твои ноги, — прокомментировала Эверли с ухмылкой. — Они противные.
— Что ж, это чудо, что я могу ходить несколько дней.
— У тебя нет дублера? — спросил я. Обе женщины посмотрели на меня так, будто я сказал плохое слово.
— Что?
— Сара ненавидит своего дублера – со страстью поклялась, что та никогда не выйдет на сцену вместо нее.
— Есть ли причина? Или это за пределами моего понимания, как парня? — спросил я, вытаскивая чесночный хлеб, чтобы собрать какой-то невероятный соус из лазаньи.
— Да, но это сложно. Это старое соперничество. Просто танцевальная драма, — она пожала плечами, когда толкнула немного оставшейся пасты по тарелке.
— Даже я не понимаю, — Эверли вмешалась в разговор.
— Но ты поддерживаешь ненависть, потому что...
— Это то, что делают лучшие друзья, — сказали они в унисон.
— Понятно все с вами, — я поднял руки в капитуляции.
— Что случилось с таинственным человеком, с которым ты встречалась? — спросила Эверли, когда она начала собирать тарелки с нашего праздника.
— Он рядом, — смутно ответила Сара, самодовольная улыбка растянулась по ее губам.
— Почему ты такая скрытная?
— Я просто не хочу облажаться, — призналась она. Ее пальцы играли на ободке пустого бокала вина. — Он идеален, и я никогда не чувствовала себя так.
— И ты думаешь, что, сказав мне это, допрос закончится?
— Не знаю, — ответила она честно. — Мне просто нравится, когда он сам по себе. Прежде чем мы начнем вовлекать друзей и, — она издала дрожащий звук, прежде чем продолжить, — семью, я хочу знать, что это реально. И хорошо.