Это являлось и благодатью, и проклятьем.
В моменты как этот, когда нужно было развеять мысли, это было замечательно. Я мог просто выйти из дома, не боясь, что наткнусь на кого-то. Я представлял, что мои соседи слишком заняты тем, что делают или тратят деньги, чтобы беспокоиться о ком-то кроме себя, так что у меня была целая окрестность, чтобы убрести прочь от моих забот.
Но, когда дело доходило до поиска ответов... Ну, в общем, это была лажа.
Никто меня не знал. Вряд ли кто-то заметил, что я исчез. Было ошибкой представиться парню из соседнего дома, музыканту или вроде того. Меня просто вежливо попросили уйти. Оказалось, он не знал, кто я такой и ему было плевать.
Вот тебе и добрососедство.
После часа или около того, я пришёл обратно домой и остановился, чтобы проверить почту. Снова пришли счета, включая из больницы, или за моего нового терапевта.
Хоть кто-то знал, где меня найти.
Пока я рылся в лишних и нужных счетах, мне на глаза попался знакомый конверт. Мои пальцы ласкали слова, пока я вспоминал, где я раньше видел этот почерк.
«Август и Эверли... 2005»
Почерк Эверли. Забывая обо всём, я поспешил внутрь и бросил прочую почту на столешницу. Я не знал, чего ожидать, но чувствовал возбуждение от одно предвкушения. Я ничего не знал о нашем прошлом, знал, что у нас нет ни единого шанса на будущее, но взгляд на моё имя, написанное её рукой, что-то со мной сделало.
И я не знал почему.
Могло ли сердце помнить то, что не мог разум?
Это было то, что я предполагал, я вытащил письмо и упал обратно на своё место на диване – единственное место, свободное от коробок, фотографий и пыли. В письме не было приветствий, никаких любезностей или как дела. Просто список дат и соответствующих событий.
Восьмое июня две тысячи первого – закончил колледж Сан-Маркос в Санта-Барбаре.
Четырнадцатое мая две тысячи пятого – закончил Стэндфордский университет, бакалавр бизнес и менеджмент.
Ещё много других дат было перечислено, включая дату моего рождения, даты рождений моих родителей и дату их смерти – десятое февраля две тысячи третьего. В скобках она указала причину. Автомобильная авария.
Больше никаких подробностей.
Мой взгляд затуманился, когда я закончил читать всё, что она мне дала, что было явно больше, чем я заслуживал.
Я должен был быть счастлив, должен был ликовать. Этот список был началом – моим первым шагом к выяснению, что же значит всё это дерьмо, валяющееся в моей гостиной. Но вместо этого я чувствовал утрату.
Утрату родителей, которых я никогда не знал. Утрату жизни, которая написана на бумаге, вместо того, чтобы быть запомненной и прожитой.
Как бы ни было противно это признавать, похоже, шарлатан доктор в больнице не такой уж и сумасброд. Может мне стоило посмотреть на это как на второй шанс, а не восстановление.
В конце концов, я не мог восстановить то, чего не знал, и я точно не хотел быть человеком, которого все ненавидят. Так что сейчас мне предстояло выяснить, кем является новый я и исходить от этого. Возможно, когда-то я смогу стать кем-то, кем Эверли сможет гордиться, даже если она об этом не знает.
Да, это звучит достаточно легко.
Осматривая хаос в комнате, я без сомнений знал, что уже облажался.
Глава 9
Эверли
Секреты.
Секреты пробивают себе путь в твою душу, твой мозг, пока не получается так, что всё, о чём ты можешь думать – это та простая вещь, которую ты опустил в разговоре или та маленькая белая ложь, которую ты сказал, чтобы сохранить мир.
Секреты.
У всех они были.
У матерей, у мужей, даже у священников. Мы все тащим их на плечах, словно свинцовые гири, и улыбаемся, идём по жизни, словно всё в порядке.
И всё же, внутри мы кричали.
У меня были секреты, и они буквально съедали меня изнутри.
Я сказала себе учиться, глядя на грехи других. Никогда не хранить секретов от любимых, и, боже мой, я пыталась. Над макаронами с сыром я очистилась перед Райаном, рассказав детали моего некомфортного дня с Августом, потому что знала, что молчание разорвёт нас на части.
Потому что с секретами и ложью всегда приходит беда.
Мне надо было знать лучше, и, на самом деле, я знала. Я видела, как секреты разрушают пары, так почему же я не выбрала другой путь?
Я лучше знала, когда трясущейся рукой дотянулась до ручки в ящике нашего стола поздно ночью. Я знала лучше, когда аккуратно, одну за другой писала все даты на бумаге, пока Райан крепко спал в комнате дальше по коридору. Я знала, что вношу обман и раздрай в свои почти идеальные отношения, когда на следующий день опустила это письмо в почтовый ящик Августа.
Но я всё равно это сделала.
Почему?
Я всё ещё не знала.
Часть меня знала, что это моя нужда помогать – та часть меня, которая не могла пройти мимо раненной птички или брошенного щенка. Но я знала, что это не всё.
Глубоко внутри, часть меня, не желая этого признавать, знала, что я не готова оставить эту свою жизнь в прошлом.
И это был самый большой секрет.
***
Тёплая рука скользнула вокруг меня, выдирая из сна. Мой взгляд сфокусировался на тёмной комнате, и я почувствовала, как крепкое тело Августа прижимается к моему.
— Уже поздно, — сказала я, стирая сон со своих уставших глаз.
— Я знаю. Прости, — его пальцы впились в мое бедро, и хотя я была зла на него за то, что он оставил меня здесь, моё тело ответило, выгибаясь к нему, пока его горячее дыхание двигалось по мне.
— Ты съела еду, которую я тебе оставлял? Я купил её из ресторана, который ты любишь. И вино, оно было импортировано из Франции.
— Ты имеешь в виду ресторан, в который я никогда больше не смогу пойти? — многозначительно спросила я.
— Не сердись, Эверли, — прошептал он. — Ты знаешь, я ненавижу мысль о том, что ты выйдешь из этого дома незащищённой.
— Незащищённой от чего?
— Шшш, просто позволь мне любить тебя, — умолял он, вводя руку между моих дрожащих бёдер.
***
Мои веки задрожали, и отдалённый звук льющейся воды выдернул меня из сна.
Не сна, а воспоминания.
Первые лучи утреннего света заструились в нашу тихую спальню. Последние остатки моего сна улетучились, оставив моё тело дрожать от желания, так как я и помнила, что значит быть любимой Августом.
Я слушала, как Райан шумит в душе, пока пот стекал из моих пор. Каждое движение, каждая складка простыни выматывали меня. Я извивалась. До сих пор запертая в своих воспоминаниях, я не могла выбраться.
Даже сейчас Август владел мной.
Смогу ли я когда-нибудь выбраться.
Мои глаза метнулись к полуоткрытой двери в ванную, пока моя рука путешествовала вдоль моего тела. Райан продолжал шуметь, совершенно не подозревая в ванной о том, что я начала ублажать себя.
Раздвинув свои влажные складочки, я стала долго и медленно тереть клитор. Моя голова упала на бок, и с губ сорвался стон. Я нуждалась в этом высвобождении больше, чем в следующем вдохе, я зажала рот и погрузила два пальца глубоко в своё лоно, зная, что мне не нужно будет большего, чтобы достичь оргазма.
Пока мои пальцы двигались внутрь и наружу, я дотронулась до клитора раз... два... и кончила. Сильно. Сворачиваясь в комок, моё тело дрожало, пока волны оргазма плескались вокруг меня. Я слышала, как закрылась вода, и медленно натянула покрывало на голову, пряча слёзы, стекающие по лицу.
Я не пошевелила ни одной мышцей, когда Райан ходил по комнате, одеваясь на работу. Я лежала там, обливаясь потом и слезами, пока тяжесть чувства вины не поглотила меня настолько, что я почувствовала, что могу утонуть.
***
— Сукин сын! — выругалась я, когда простой белый конверт упал на пол. Я только что вернулась домой после своей смены в кафе и остановилась возле почтового ящика, чтобы забрать дневную дозу журналов и счетов, когда нашла адресованное мне письмо из банка.
Обычно это бы не вызвало такого интереса, но оно было не из моего обычного банка, а из банка, который был нашим с Августом, с которым я больше не имела дел. Как и много других вещей, которые у меня были с Августом, эта связь была в прошлом. Никаких больше больших банковских счетов или инвестиционных портфолио. Теперь накопление на новый диван или поездку могло занять годы.