— Смотри, Трент, не так ли? — сказал я, начиная со вступительной речи, которую произносил снова и снова элитной толпе юристов и бизнесменов, с которыми я связывался так давно. После того, как они обнаружили, что старый Август был мертв и похоронен под слоями амнезии, они обычно понимали все быстро. Новый Август, который говорил о фотографиях, а не о фондовых портфелях, и кто предпочел поход вместо участия в гала-приеме, был уже не интересен им, и хотя у меня были деньги, я не был достоин их времени.
И меня устраивало это.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — набросился Трент, его слова были как когти, направленные исключительно на меня.
— Я не знаю, кто вы, но если вы позволите мне объяснить, это может прояснить некоторые вещи, — сказал я спокойно, прежде чем продолжить. Я рассказал ему все.
Ну, в основном все. Я рассказал ему сокращенную версию, в том числе ограбление, мою кому и в результате потерю памяти.
— Значит, ты ничего не помнишь? — спросил он, почти ошеломленный новостями. Почти.
— Ничего до этой ночи, нет.
— Прости, мужик, — его поникшая голова дрожала, как будто он жалел меня.
— Все нормально. Ты не... — я остановился, наблюдая, как его плечи начинают дрожать. Мой разум не мог обработать то, что видели мои глаза, пока его взгляд не встретился с моим, и я услышал это.
«Смех».
Он смеялся. От боли, от страданий и от всех потерь, которые я перенес.
— Ты неправильно понял, приятель. Я не извинялся за твое несчастье. Я приносил извинения, потому что все обстоит намного хуже.
Мое раздражение усилилось, когда мои кулаки сжались.
— Как это, приятель? — спросил я, бросая его же слова в лицо.
— Видишь ли, у нас с тобой партнерство. Это одна из тех вещей, которая работает как брак, пока «смерть не разлучит нас», не то, что я пробовал эту особенную вещь – слишком много рыбы в море и все такое. Но я слышал, что они работают одинаково. И хорошо, вот что: ты не умер.
Я приблизился к его лицу, достаточно близко, чтобы увидеть белые зубы, когда его холодная, злобная улыбка появилась на лице.
— Если вы не слушаете, позвольте мне дать вам сокращенную версию, чтобы ваш маленький мозг мог ее понять. Я не помню ничего о моей прежней жизни, включая, но не ограничиваясь, так называемым, партнерством с вами. Так что простите меня, если я не буду вникать в эту идею, но думаю, я откажусь.
— Иисус, ты на самом деле пустой лист, не так ли? — сказал он, откидываясь назад, с широко раскрытыми глазами. — Удивительно. На секунду я подумал, что ты просто играешь со мной, но от тебя ничего не осталось. Ничего.
— Теперь вы понимаете? — спросил я, глядя на него.
— Да. Я прекрасно понимаю, — широко улыбнулся он, потирая руки. — Пришло время работать.
— Я не работаю на тебя! — взревел я. Слова вырвались изо рта, как пушка. — А теперь убирайся!
Он не сдвинулся с места. Негодяй не сдвинулся ни на дюйм, его руки медленно скользнули в карман костюма за тысячу долларов, и он начал расхаживать по крыльцу. Я смотрел, как он взял пиво, которое я открыл, прежде чем выйти сюда, и медленно поднес его к своим губам.
— Ты будешь работать на меня, и вот почему, — небрежно сказал он, поставив пиво на перила. Его голос был жутко спокойным, в огромном контрасте с грохотом ниже. — До твоего маленького инцидента получается, что ты задолжал мне деньги. На самом деле много денег.
— Я выпишу вам чек, — вмешался я, на что он только засмеялся.
— Не думаю, что ты вполне понимаешь концепцию. Так что позволь мне сделать это для тебя. Ты можешь думать, что ты на вершине, потому что у тебя есть несколько миллионов, спрятанных в банке. Это всего лишь мелочь, которую мы делали за день. Ты когда-нибудь задумывался, почему ты можешь позволить себе такое место?
Вообще-то у меня были мысли об этом, но, как и все о прошлом, я просто отпустил это.
Очевидно, это была большая ошибка.
— Причина, по которой мы могли позволить себе такое дерьмо, как этот дом, в котором ты стоишь, и сумасшедшая огромная яхта, которой я владею, потому что мы никогда не держим все в одном месте. Мы держим наши деньги скрытыми от посторонних глаз Большого Брата. Это работает. Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не решил потеряться на два года, оставив после себя огромный долг и никого, кроме меня, чтобы убрать после тебя. А я ненавижу беспорядок.
— Сколько? — я стиснул зубы.
— Пять миллионов долларов.
Я старался не выдавать свои эмоции, заморозить свое выражение, усмирить свой темперамент.
«Какого черта я ввязался в это?»
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил я.
— Видишь ли, это сложная часть амнезии, не так ли? Но думаю, я всегда мог бы пойти к твоей прекрасной девушке и спросить. Она была и тогда, не так ли? Как ее звали? Эверли? Она была горячей штучкой, если я правильно помню.
Он, очевидно, не звонил. Он смотрел – ждал подходящей возможности огорошить меня этой информацией – и теперь знал, что нажал нужную кнопку, чтобы заставить меня вздрогнуть. Правильный нерв, который может привести меня к обрушению. Я понятия не имел, кто этот человек и на что он способен, но исходя из того, как Эверли кричала при одном упоминании его имени и его маниакального смеха, я не рисковал.
— Что ты хочешь? — спросил я, зная, что он получил меня. Зная, что я сделаю все, чтобы держать Эверли в безопасности, даже если это означало отказ от всего.
— Ты всегда был немного чувствительным, когда дело доходило до нее, — сказал он с озорной усмешкой на лице. — Ты вернешься на работу, как хороший маленький мальчик, и мы больше не будем говорить об этой амнезии. Никто никогда не должен об этом слышать. Что касается твоих клиентов, ты отправился в длительный отпуск после очень травмированного пребывания в больнице, и теперь хорошо отдохнул и готов сделать как можно больше гребаных денег.
— И когда они узнают, что у меня нет навыков брокера, и потеряют каждый собственный пенни? — спросил я, каждое слово отрывисто выходило как темный звук, погружая меня глубже в ад.
— Они не могут отличить свою голову от своей собственной задницы, поэтому я буду тянуть все струны. Как только они обнаружат, что их любимый Август Кинкейд, наконец, вернулся, твои любимые клиенты рванут к нам с распростертыми объятиями, и мы будем наводнены таким долгим бизнесом, что не будем знать, что делать.
— Значит, я всего лишь твоя марионетка? — спросил я, и мои глаза потемнели, когда он облегченно засмеялся.
— Да. Видишь ли, ты всегда была лицом, а я – мозгами. Люди меня не очень любят, поэтому я и привел тебя на борт. Ты, с хорошим внешним видом и полезными идеями. Ты был именно тем, что мне было нужно. Люди поверили тебе, когда ты сказал им, что заработаешь им деньги, даже когда мы слепо их ограбили. И удивительная часть... они просто продолжали возвращаться.
Его хладнокровное спокойствие, когда он говорил об ограблении людей и их жизненных сбережений, было жутким. И то, что я однажды помогал ему сделать это, с такой же улыбкой на лице, заставило меня почувствовать тошноту.
— Ты знаешь, что входная дверь открыта? — голос Эверли пронзил напряжение, когда мои глаза широко распахнулись от паники. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее шаг во внутренний дворик, ее лицо было улыбающимся, пока она не встретила глазами Трента, а затем все, казалось, исчезло из нее, как вода, вытекающая из сита.
— Что он здесь делает? — буркнула она, ее слова были едва слышны из-за стиснутых зубов.
— Ничего, — сказал я, застыв на месте, наблюдая, как она смотрит на него с другого конца комнаты. — Он просто пришел в гости.
— Он пришел в гости? — повторила она, в ужасе обращаясь ко мне. — И ты позволил ему войти?
— Эверли, так рад тебя видеть, —Трент улыбнулся злорадно, заставив мои кулаки сжиматься.
«Я еще не проверил, нравится ли мне бить кого-то в морду, но думаю, Трент казался хорошим кандидатом, чтобы попробовать это».
— Почему бы тебе не пойти наверх и не подождать, пока я попрощаюсь со своим старым другом, — сказал я спокойно, даже когда ярость и паника скрутили и перевернули кишечник, заставляя меня чувствовать беспокойство.