Сначала изменения практически незаметны. Например, человеку становится сложнее собраться с мыслями или слушать длинные рассказы собеседников. Ему может надоесть разговаривать с окружающими, которые так или иначе осторожничают с ним. Это как раз тот этап, о котором пойдет речь в этой книге: «зависание» мозга.
Мозг по своей природе ленив и устроен так, что стремится максимально облегчить себе жизнь. Это желание существует на уровне инстинктов и чувств. Человек, перенесший операцию, может исключить из своей жизни какие-то привычные занятия, которые у него стали получаться хуже, если без них в принципе можно обойтись. А переставая упражняться, он постепенно теряет навыки. В этот момент окружающие оказывают ему медвежью услугу, беря на себя все обязанности, с которыми он больше не справляется сам. В результате его мозг начинает работать еще хуже…
Прослеживалась четкая зависимость. Пациенты, у которых начиналось снижение интеллекта после операции, как раз были жертвами такого «порочного круга». Вам может показаться, что все это – очевидные вещи, но именно они крайне сильно способствуют развитию слабоумия. Именно они могут фатально усугубить симптомы ухудшения интеллекта.
Снижение интеллекта у обычных людей
Вскоре результаты моих трудов были оценены, и люди узнали, что я добился стабильных результатов в лечении. Ко мне на приемы стало приходить много людей с жалобами на ухудшение интеллектуальных способностей. Когда я стал работать с ними, я еще раз убедился, что был прав в своих предположениях: снижение интеллекта происходит и у тех, чей мозг физически не поврежден. Болезни (или травмы) мозга с последующей операцией – лишь одна из множества причин, по которой оно случается. Ко мне приходили люди, у которых не было никаких повреждений или болезней мозга. На первый взгляд казалось, что серьезные проблемы с мышлением у этих пациентов возникли ни с того ни с сего. Все они вели обычную жизнь. Но стоило расспросить их получше, и я услышал то, что и ожидал услышать. Офисные работники с загруженным графиком, индивидуальные предприниматели, домохозяйки и студенты… Все эти люди находятся в разных условиях. Но все они используют возможности своего мозга несбалансированно.
У каждого из них была какая-то деятельность, которую они прекращали, сами того не заметив. Иногда я понимал это из рассказов самого пациента, иногда – по результатам тестирований. Когда результаты обследования показывали, что пациент плохо справляется с какими-то задачами, я подозревал, что он исключил из своей жизни какие-то виды активности. Тогда я уточнял у пациента, так ли это. Например, у некоторых людей возникает проблема с формулировкой и выражением своих мыслей. На работе им всегда приходится действовать по шаблону, и, как следствие, они говорят односложно, оказываясь в других ситуациях.
Когда пациенты понимают, в чем причина изменений, остается дать им советы по распорядку дня, попросить выполнить ряд упражнений для восстановления нормальной работы мозга. И как правило, они выздоравливают.
Получается, причина снижения интеллекта часто кроется в том, что человек не использует ресурсы своего мозга или использует их неравномерно. Часто он перестает делать «что-то», потому что за него эти функции стал выполнять кто-то другой. Этот «кто-то» не обязательно человек: это может быть компьютер, интернет, мобильный телефон или автомобильный навигатор.
В наше время проблема снижения интеллекта очень актуальна. Общество, которое ориентировано на индивидуализм и специализацию труда, само по себе располагает к неравномерному использованию ресурсов мозга. А в последнее время у нас появляется все больше инструментов, которые усугубляют ситуацию. В бесконечной гонке за успехом у нас нет времени замечать, что мы отказываемся от каких-то своих занятий. Мы привыкли не показывать виду, если поведение других людей становится странным.
«Зависание» – сигнал тревоги, который посылает нам мозг
Больше всего меня беспокоит то, что возраст пациентов с жалобами на ухудшение интеллекта с каждым годом снижается. Раньше, когда я только начинал заниматься проблемами мышления, среди моих пациентов было много людей в расцвете сил, в возрасте примерно от 40 до 60 лет. Теперь же мне довольно часто приходится работать с 20–30-летними людьми. Причем все они без физиологических повреждений мозга. При этом симптомы у них усугубились настолько, что из-за этого они теряют работу и сталкиваются с проблемами в повседневной жизни.