Хозяин был под стать своему жилищу, растрепавшиеся седые космы скрывали бескровное морщинистое лицо. Некогда богатая одежда висела на старике как мешковина на пугале. Дополняли картину длинные черные ногти на пальцах, и обломки желтоватых зубов, показывавшиеся в ране на лице, которая заменяла ему рот.
– Вино и чаши найдёте на столе, – обратился он к гостям, – а я пока приготовлю ваши комнаты. – С этими словами он захлопнул за собой дверь.
Подойдя к весело трещавшему пламени мужчина скинул с головы капюшон и снял плащ, а также стянул перчатки.
Плащ скрывал молодого человека двадцати пяти лет, чуть выше шести футов, сложенного атлетически. Густые тёмно- русые волосы стянуты тёмной лентой. Тонкие губы, волевой подбородок чисто выбрит, нос с горбинкой. Под кустистыми бровями сверкали колдовским огнём ярко-зелёные глаза. Левый глаз находился в окружении трёх глубоких шрамов, образующих треугольник. Пояс с оружием он не снял.
Повернувшись, мужчина, помог избавиться от многослойных одеяний своей спутнице. Она осталась в зелёном шерстяном платье. Желто-соломенные волосы рассыпались по плечам. Карие глазки украдкой осматривали помещение. Ярко-алые губы изогнулись в подобии усталой улыбки. По сравнению со своим спутником она казалось маленькой, ведь даже встав на цыпочки её макушка оказывалась на уровне его груди. Усадив свою спутницу на кресло у камина, молодой человек направился к столу, и наполнил два кубка вином, из кувшина, стоявшего здесь же. Передав бокал девушке, он поднес второй ко рту, терпкий запах защекотал его ноздри. Но не успели они отпить и глотка, как в комнату вернулся старик.
В одной руке он держал факел, в другой поднос. Закрепив факел в кольцо на стене, он неторопливо приблизился к тому краю стола что находился у камина и поставил поднос.
– Сыр, мёд и несколько кусков холодной оленины это всё что я могу предложить сегодня моим гостям, – его голос обволакивал как самые тонкие шелка, – когда-то даже слуги вкушали блюда намного изысканнее.
– Спасибо и на этом благородный хозяин, – звонкий девичий голос прорезал тишину, – и за то, что не отказали в крове двум утомленным путникам.
– Ваш голосок возвращает меня в ласковые объятия южной Франции моё дитя, ох как давно, как давно… – старик оборвал себя на полуслове, – Шампань? – полувопросительно-полуутвердительно молвил он, – но уже много лет живёте в Париже?
– Да, – удивлённо ответила девушка, – Мое имя Женевьева и последние пять лет я живу в Париже. Но как называть нашего хозяина?
– Манфред, – словно дохнуло пыльной стариной, – мое имя Манфред, повторил старик и обратил немигающие глаза к мужчине, все еще стоявшему у камина.
– Можете звать меня Конрад, – пришёл сдержанный ответ.
– Ваш акцент, – сказал Манфред, – я много живу на свете и много где бывал, но такого не припомню. Восточная Европа?
– Это неважно, – ответил Конрад, – за еду и ночлег мы заплатим. И как только буря перестанет рвать мир на части немедля уедем и не потревожим более покой этого места. – сказав это, Конрад, вперил свой взгляд в глаза хозяина.
– Хорошо, – Манфред отвернулся и посмотрел на стол, – а пока что отужинайте и развлеките старика историями о внешнем мире.
У старика накопилось немало вопросов, но отвечала на них только Женевьева, человек назвавшийся Конрадом молчал и лишь потягивал вино из бокала, почти не притронувшись к еде.
Вскоре их ужин был закончен, и старик вывел их из большой комнаты. Свернув налево они пошли по широкому коридору. С обоих сторон протянулись ряды дверей. Сначала они остановились у двери по правой стороне, и Манфред указал на дверь Конраду. Молча кивнув Женевьеве и старику мужчина скрылся в комнате.
– Ваш спутник не очень то разговорчив, – произнёс старик, – и кровь стынет в жилах от его взгляда. Как же вы попали к нему в компанию, дитя мое?
– Мы встретились случайно, – ответила девушка, и испугалась тому как тускло прозвучал ее голос, – я знаю о нем не больше вас. Долго еще идти?
– Вот ваша комната, прелестное создание, – все тот же чарующий голос, – спите спокойно. Пусть мой дом станет вашим. – Манфред отступил назад, будто провалился в ночь, даже факел в его руке не смог разогнать этого наваждения. Только красные глаза, как вестницы злого рока, пылали в этом коконе тьмы.
Женевьева быстро забежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Задвинула засов. В комнате пылал камин. Напротив, стояла огромная кровать под балдахином. От неё пахло сыростью и плесенью, поэтому девушка подошла к большому креслу, стоявшему у камина и опустилась в него. Откинувшись на спинку кресла, укуталась в просохший плащ и тот час провалилась в глубокий тревожный сон.