– Ну простите, что вовремя не преставилась и тем самым доставила вам столько хлопот! – почувствовав всплеск раздражения, не сдержалась я.
Некоторое время Цецилия молчала, успешно сверля меня взглядом, после чего, тихонько хмыкнув, произнесла:
– Ладно, дело прошлое. Главное, что предсказание не сбылось. И в этом есть и твоя заслуга, Эрика.
Кажется, меня только что поблагодарили. Увы, не успела я порадоваться, как ведьма, барабаня пальцами по подлокотнику кресла, сказала невозмутимо:
– Теперь нужно что-то с тобой решать. Слишком много тебе известно тайн. Да ты и сама еще та загадка, которую я никак не могу разгадать. – От спокойного, тихого голоса меня бросило сначала в жар, потом в холод. – Не бойся, я не причиню тебе вреда. И Габор со своими прихвостнями больше тебя не тронет. Теперь ты им не нужна. Однако мне придется изменить некоторые твои воспоминания. – Меня передернуло, а ведьма, заметив, что благодаря ее стараниям я уже близка к обмороку, поспешила заверить: – Обещаю, это временная мера. Пока я не разузнаю побольше о тебе и твоей семье и не решу, что с тобой дальше делать.
– Что… что значит делать? – судорожно сглотнула я.
Ну почему так не везет! Только успокоилась, решила, что все плохое позади. Так нет же! Появляется эта… выдра и нагло заявляет, что собирается подчистить мне мозги. Как будто я мало в последние месяцы натерпелась от их магического влияния.
– Поверь мне, Эрика, так будет лучше для всех. В первую очередь для тебя самой. Будем считать это маленькой передышкой. А я таким образом выиграю время.
– Время для чего?! – воскликнула нервно.
Однако ведьма не собиралась ничего объяснять. Мгновение, и она уже рядом. Пытаюсь сбросить одеяло, чтобы вскочить и убежать. Силюсь позвать на помощь. Но тело предает меня, язык немеет. Я не могу выронить ни звука. Беспомощно смотрю на ту, что вершит судьбами целого колдовского клана, и только и могу, что чувствовать, как слезы обжигают лицо.
– Опомниться не успеешь, как пробежит время, и мы снова встретимся, – шепчет чародейка, обрисовывая не самые радужные перспективы, и склоняется надо мной. Обхватывает мое лицо ладонями, продолжая что-то бормотать.
Я отчаянно, из последних сил, цепляюсь за образ Этеле, за воспоминания о бабушке и нашем с ней общем секрете, за те чувства, что вызывает во мне Кристиан: смесь страха, тлеющей где-то глубоко внутри ненависти, к которой примешивается и новое чувство благодарности. И что-то еще…
Понять, что же именно, так и не сумела. Образы растворились в гаснущем сознании, и я сдалась, отпустила воспоминания. А на смену им пришли те, другие, которых никогда не существовало…
Густой туман окутал склоны Карпатских гор, укрыл долину, спрятав от луны и звезд расположившуюся в ней деревушку. Расползся по узким улочкам, облепил стены домов. И даже если бы какой житель Чахтице вдруг надумал выглянуть в окно в этот глухой час, не сумел бы различить ничего, кроме вязкого марева, захватившего в свой плен всю деревню.
Не заметил бы и стройную девичью фигуру, облаченную в длинную, до самых пят светлую сорочку. Босая, незнакомка шла по пустынным улицам, медленно перебирая ногами. Не дрожала от холода, не испытывала ничего. Во взгляде ее не отражалось даже тени эмоций. Губы – две тонких линии – кривились в некоем подобии улыбки. Пальцы сжимались в кулаки, а из рассеченной раны на шее, не переставая, сочилась кровь. Стекая по груди, капля за каплей падала на мостовую.
Туман преданно следовал за своей госпожой и, подобно ненависти, клубившейся в ее сердце, с каждой секундой становился плотнее и гуще. В то время как разум ведьмы постепенно прояснялся. Все тише звучали отголоски пережитых страданий, все отчетливее слышался голос в ее голове.
Голос, взывавший к возмездию.