(К сожалению, чем все кончилось, пока неизвестно — Стайвен Канг, как многие сочинители голых книжек, обожает одной не ограничиваться, а, по выражению одного из студиозусов, гнать лошадей от рассвета до заката. Вот и сейчас Мастер пока остается в собачьей шкуре, а на последней странице пропечатано, как обычно, что «дальнейшее воспоследует»...)
Может, и у бабушки Тамаж есть похожая бляшка или что-то вроде нее? И она не имеет никакого отношения к нечистой силе? Конечно, она вот только что глядела на Тарика с лютой ненавистью и шипела сквозь зубы проклятья, но это еще ничего не доказывает — отхвати кто-нибудь Тарику кинжалом ухо, он бы тоже взирал на того отнюдь не кротко, без тени доброты...
Вот тут сам собой подворачивается вопрос: а насколько можно верить рассказанной Кангом истории, есть ли на самом деле такие бляшки, не черные и не белые?
С сочинителями голых книжек возможны самые разнообразные перипетии, это давно известно. Сплошь и рядом они скверно знают то, о чем пишут (но это не мешает успеху у читателей, знающих еще меньше). Имена сочинителей часто выдуманные, и мужчины не обязательно мужчины, а женщины не обязательно женщины. Один из соучеников студиозуса Клемпера как раз и сочиняет под женским именем душещипательные голые книжки про злоключения очаровательных бедных девушек — но всегда со счастливым концом, иначе женщины, которые только эти книжки и читают, разочаруются и новые покупать не будут. Что далеко ходить: не далее как вчера оказалось, что сочинитель усладительных виршей Митраль Тубар — на самом деле некая молоденькая дворянка.
Правда, с Кангом обстоит иначе: это его настоящее имечко, о чем Тарик еще полгода назад узнал от студиозуса Балле, коему сочинитель, представьте себе, приходится дальним родственником. Стайвен Канг — дворянин из хорошей фамилии, учился даже в университете семи изящным искусствам, но еще на середине обучения был с позором из студиозусов выключен за лютую страсть к горячительным напиткам. Все студиозусы мимо таверн не проходят, но Канг настолько погряз в вихре кутежей, настолько забросил учебу да вдобавок совершенно неполитесно стал преследовать дочку одного из профессоров, что в конце концов дело кончилось позорнейшей церемонией «прилюдного снятия университетской епанчи», что крайне редко случается...
Родственники его в беде не оставили, полагая, что беспутный молодой человек все же исправится — со многими случалось. Напрягли свои обширные знакомства и устроили с позором изгнанного студиозуса в женский Школариум. Однако и там Стайвен Канг показал себя с наихудшей стороны: то появлялся в классе в непотребно пьяном виде, то вообще несколько дней прогуливал, не представляя лекарских свидетельств, к тому же озоровал руками с симпотными Школярками (до поры до времени они терпели и не жаловались). Крах наступил, когда горе-Титор после лекционов оставил якобы для дополнительных занятий первую красотку Школариума и всерьез попытался ее жулькнуть прямо на столе. На отчаянный визг Школярки сбежались все Титоры и вовремя бедняжку спасли — но в ходе спасения Канг вдребезги разбил о голову Главного Титора большущий глиняный мирообраз. Тут уж и родня отступилась, и Канга выгнали с позорной записью в служебном листе1, с которой мало-мальски политесное место найти невозможно. К тому же пришлось неделю просидеть в укромных уголках: его старательно разыскивал отец Школярки, громогласно обещая отрезать уши и еще что-нибудь (а человек был суровый и решительный — боус торгового морского корабля с лицензией на пушки, всего навидавшийся в дальних морях и на дикарских островах). Только когда боус ушел в очередное дальнее плаванье, Стайвен Канг решился высунуть нос из своего убежища.