Глядя ему в глаза, Рони широко улыбнулся. Сид смягчился.
— Ты хуже, чем хорошенькая женщина, — сказал он, направляясь к кроватке, чтобы взять малыша. — Тебе невозможно сказать «нет». Так и быть: пойдем со мной, будешь смотреть, как я привожу себя в порядок, чтобы встретиться с твоей мамой.
Удобно устроившись на бедре Сида, Рони тут же ухватил влажную прядь его волос, засунул в рот и принялся сосать так, как будто умирал от жажды.
— О-о-о, похоже, ты хочешь пить, парнишка? — протянул Сид, выходя из комнаты. — А это не от моего ли сказочного пения, а?
Он закрыл дверь детской и собрался было повернуть в гостиную, как вдруг какой-то звук на лестнице заставил его замереть. Резко повернув голову, Сид оказался лицом к лицу с женщиной. Ее глаза были как два стальных кинжала, а в руках она держала очень тяжелую с виду медную лампу. Замахнувшись через правое плечо, она целилась ему прямо в голову.
— Эй-эй, полегче! — крикнул Сид, отскакивая в сторону.
Она чуть ослабила натиск, но не опустила глаз и держала лампу наготове.
— Вам лучше быстро и по возможности убедительно объяснить, что вы здесь делаете с моим ребенком, — угрожающе проговорила женщина. — Иначе — вы покойник, мистер!
Сид с трудом удержался от улыбки. Мать-тигрица ринулась защищать свое потомство, невзирая на явное преимущество противника. Похоже, она не понимала, что, будь он настоящий преступник, задумавший убийство или грабеж, у нее не было бы ни единого шанса помешать ему. При росте метр девяносто и весе больше ста килограммов Сид имел черный пояс по карате и дзюдо. Женщина была не выше метра шестидесяти, а о весе и говорить нечего. Конечно, она всего этого не знает, подумал Сид. Или ей наплевать. Она готова биться за свое дитя до последнего. На сердце у Сида потеплело. И неудивительно. Вспыльчивая сестра Майкла понравилась ему с первой минуты их разговора по телефону.
— Я жду, — прорычала она.
Сид снова подавил улыбку, на этот раз восхищенную.
— Я Сид, — представился он. — Вы помните? Друг Майкла, который пришел подстричь газон?
Это не подействовало.
— В таком случае, что вы делаете в доме полуголый с моим ребенком на руках? И где Бланш, черт побери?!
— Бланш упала с лестницы. Возможно, сломала бедро. Она в госпитале.
— О, нет! — Ее лицо исказилось. Она опустила лампу и теперь просто стояла, пытаясь осознать услышанное. Устало наклонив голову, она покачивала ею, погруженная в свои мысли.
Воспользовавшись этим, Сид в упор рассматривал ее, не боясь показаться невежливым.
Лора была бы великолепна, если бы прилагала хоть немного усилий к уходу за внешностью. Сейчас ее лицо было без косметики, медово-каштановые волосы зачесаны назад и скручены в такой тугой узел, что ни один волосок не рисковал выбиться из него. И все-таки это не портило ее красоты.
Фигура другое дело. Ее невозможно было разглядеть и оценить в этих темно-синих брюках строгого покроя, простой белой рубашке и темно-синем прямом льняном жакете. Если она хотела выглядеть как феминистка, то ей это удалось. У Сида просто руки чесались распустить волосы и снять с нее эти отвратительные брюки.
Внезапно она опомнилась и снова обожгла его пристальным взглядом чудесных голубых глаз.
— И когда все это произошло? — спросила она требовательно.
Сид пожал плечами. Рони перестал мусолить его волосы и смотрел на мать, не делая, однако, никаких попыток оказаться у нее на руках. Он выглядел вполне счастливым на боку у Сида.
— Немного больше часа назад. Я закончил с газоном и услышал, как надрывается Рони. Он не успокаивался, и я пошел посмотреть, в чем дело. Бланш лежала на лестнице. После падения она потеряла сознание, но потом пришла в себя.
— Почему же вы не позвонили мне на работу? — продолжала допрос Лора. — Бланш знает мой номер.
— Я звонил, но было занято. Звонил несколько раз, но все время было занято.
— Кортни! — Лора плюнула и одновременно топнула ногой. — Она думает, что рабочий телефон ее собственность. Ну, в понедельник я с ней поговорю!
Она перевела яростный взгляд на Сида. Он не понял, относится этот взгляд к нему или к злополучной Кортни.
— Однако все это не объясняет, почему на вас нет одежды, — настойчиво продолжала Лора, неодобрительно разглядывая его с головы до ног.
Сид почувствовал, что начинает раздражаться, несмотря на то, что ее реакция была вполне понятна.
— Я принимал душ, — объяснил он преувеличенно ровным тоном. — И кроме того, собирался побриться.
Теперь она уставилась на его подбородок, покрытый двухдневной растительностью, потом на голову. Растрепанные и влажные волосы, наверное, выглядели такими же дикими, как и сам он.