Главным специалистом по Ткачеву у Романова оказывается Бердяев: аж четыре ссылки в небольшой заметке. Почему, интересно, не все тот же Б.П. Козьмин, не Б.М. Шахматов, не Е.Л. Рудницкая?[7] И вообще, с каких это пор Бердяев стал главным авторитетом для левых? Почти во всех этих цитатах говорится о близости организационных и политических взглядов Ткачева и Ленина. Само по себе это верно, но явно не достаточно для характеристики собственно Ткачева как революционного деятеля. К тому же Бердяев, написав это в конце 1930-х годов, не сказал ничего нового, поскольку в России в первые послереволюционные годы этот вопрос много раз и систематически обсуждался[8]. В ходе этого обсуждения, например, старый большевик С.И. Мицкевич писал гораздо содержательнее Бердяева и с необходимым историзмом замечал, что «русских якобинцев (Заичневский, Ткачев) можно рассматривать как предшественников большевизма», что «некоторые взгляды их вошли, как элементы, в большевизм»[9].
Теперь о той единственной собственной мысли, которую себе позволил Романов. В качестве вывода он заключает: «В конце жизни Ткачев отошел от жестких нападок на представителей других народнических течений и призывал их объединиться для создания единой революционной организации, чтобы свергнуть самодержавие и расчистить дорогу для будущего коммунистического общества. Тем самым он косвенно признал правоту Петра Лаврова — лидера народников-пропагандистов, выступавшего за планомерную работу по созданию революционной народнической партии»[10].
Это очень смело: Лавров оказался заядлым партстроителем, а Ткачев — с трудом преодолевающим свой бранчливый анархизм эпигоном Лаврова. Неплохо было бы еще это доказать. Но сделать это невозможно, потому что это неправда.
М.Г. Седов пишет: «Наличие элементов аполитичности — характерная черта лавризма», Лавров говорил о важности политической борьбы лишь позднее, во времена «Народной воли»[11].
Б.П. Козьмин: к моменту бегства из ссылки за границу Лавров «еще не был вполне сложившимся в политическом отношении человеком. Ему были присущи гуманистические стремления и демократические симпатии, но у него не хватало твердо установившихся революционных взглядов»[12].
Лавров стал популярен среди народнической революционной молодежи в 1868—1869 годах, когда были опубликованы написанные им в ссылке «Исторические письма», призывавшие мыслящего интеллигента к борьбе с устаревшими формами и, вслед за всей отечественной демократической литературой, к уплате долга народу. Революционер Сергей Ковалик позднее писал: «Ни одна статья того же Лаврова, написанная более свободным языком в нелегальном журнале “Вперед!“, не могла сравниться в отношении влияния на молодежь с “Историческими письмами”»[13].
Но Ткачев тогда же выступил с критикой субъективизма Лаврова в оставшейся неопубликованной статье «Что такое партия прогресса». Взявшись судить о прогрессе, Лавров не смог дать ему определение, а потому он, говорил Ткачев, остался на почве субъективизма и индивидуализма и никаких социалистических идей не выразил. «Ответы слишком общи и неопределенны»[14]. Никакого ясного призыва и рецепта в них не было. Субъективизм и не позволял Лаврову встать на твердую почву — как научную, так и политическую.
Вывезенный из ссылки за границу Германом Лопатиным, в 1872—1873 годах Лавров по запросу от российских кружков берется за организацию эмигрантского издания, для которого пишет программу. Первые два ее варианта были либеральны и совершенно не устроили революционеров. Офицер, революционный публицист и, как и Лавров, беглец, Николай Соколов так после этого аттестовал нашего «лидера народников-пропагандистов, выступавшего за планомерную работу»: «Можно быть чем угодно: дураком, подлецом, даже шпионом, но быть Лавровым — это недопустимо»[15]. Ну ладно буян Соколов, который как-то даже избил одного эмигранта-лавриста. Но вот слова корректного Николая Чарушина: «Роль политического вождя для Лаврова, человека кабинетного и не знающего жизни, будет не совсем по плечу»[16].
Сформулировать эту умеренную программу для русских радикалов Лаврову не помешало даже то обстоятельство, что в это время он под воздействием извне уже сдвинулся влево от совсем уже кондовых либеральных образцов. Он был натурой увлекающейся и зависимой: прочитал Конта — увлекся, познакомился с Марксом — проникся, увидел Парижскую коммуну в 1871 году — впечатлился. Но эклектиком, субъективистом и более идеалистом, чем материалистом, Лавров не переставал быть никогда. В отличие от Ткачева. Только в патологических условиях царской России такая фигура, как Лавров, могла приобрести репутацию «выдающегося революционного теоретика».
7
Козьмин Б.П. П.Н. Ткачев и революционное движение 1860-х годов. М., 1922; Шахматов Б.М. П.Н. Ткачев. Этюды к творческому портрету. М., 1981; Рудницкая Е.Л. Русский бланкизм. Петр Ткачев. М., 1992.
8
Покровский М.Н. Корни большевизма в русской почве // Правда. 1923. 14 марта; Мицкевич С.И. Русские якобинцы // Пролетарская революция. 1923. № 6—7; Батурин Н.Н. О наследстве «русских якобинцев» // Пролетарская революция. 1924. № 7; Диспут о «русском якобинстве» // Правда. 1925. 11 февраля; Синеира. Еще о марксизме и бланкизме // Печать и революция. 1925. № 2; Мицкевич С.И. К вопросу о корнях большевизма // Каторга и ссылка. 1925. № 3; Батурин Н.Н. Еще о цветах русского якобинства // Пролетарская революция. 1925. № 8; Горев Б.И. К вопросу о бланкизме вообще и русском бланкизме в частности // Воинствующий материалист. 1925. Т. 4; Козьмин Б.П. П. Н. Ткачев и народничество // Каторга и ссылка. 1926. № 1; Кравцов Н. П. Н. Ткачев (Первый критик-марксист) // На литературном посту. 1927. № 3.
11
Седов М.Г. П.Л. Лавров в революционном движении России http://scepsis.net/library/id_3727.html.
13
Ковалик С.Ф. Революционное движение семидесятых годов // Революционеры 1870-х годов. Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. Л., 1986. С. 151.
14
Ткачев П.Н. Что такое партия прогресса // Ткачев П.Н. Избранные сочинения на социально-политические темы в четырех томах. Т. II. М., 1932. С. 171.
15
Цит. по: Козьмин Б.П. Н.В. Соколов. Его жизнь и литературная деятельность // Козьмин Б.П. Литература и история. М., 1982. С. 396.