Чарушин, снова совпадая в оценке с Ткачевым, с горькой иронией заметил, что такая пропаганда, «якобы в геометрической прогрессии увеличивающая число прозелитов-революционеров, вызывала невольную улыбку на устах лиц, хоть немного знакомых с жизнью. Кому же было неизвестно, что, в особенности в русских условиях, сегодняшний яркий революционер завтра становится заурядным обывателем, что это — самое обычное явление, аннулирующее все арифметические выкладки!»[26].
Любопытно заблуждения Лаврова сопоставить с фантазиями Бакунина. Тот был в плену собственного принципа полной готовности народа к революции, потому всех учащихся в стране считал революционерами. Таковых получалось 40 тысяч[27]. Удивительное совпадение с выкладками Лаврова! Но вряд ли это говорит о правильности методов и точности подсчетов обоих.
В программной статье 1875 года «Набат» Ткачев так отозвался о взглядах сторонников Лаврова: «Мы признаем вместе с ними, что без пропаганды социальная революция не может осуществиться», но она только тогда даст результаты, «когда материальная сила, когда политическая власть будут находиться в руках революционной партии», говоря иначе, насильственный переворот должен предшествовать массовой пропаганде[28].
В «коноводы» Лавров не годился. Сначала лишь члены Большого общества пропаганды и осторожно, а затем, в 1874 году, сотни менее опытных и порой чересчур восторженных молодых людей уходили «в народ» и действовали там по собственному разумению. Конечно, идея поднять крестьян была обречена на провал, но молодежь получила опыт, добралась до корней. Они оказались горькими. Тюрьмы наполнились народниками, но и представления народников наполнились жизненным содержанием.
Сергей Кравчинский, метнувшись тогда к Бакунину, в сердцах бросил Лаврову о пропаганде: «Для Вас это — умственное перевоспитание, для меня — вербовка солдата»[29]. Кравчинский также раскритиковал журнал «Вперед!»: «Революционный орган это, так сказать, самосознание революционной партии. То, что бродит в умах революционной молодежи, то формулирует орган… Ну что ж, удовлетворяет Ваш орган таким требованиям? Нет, он не удовлетворяет и никогда не удовлетворял»[30]. Досталось от него и самому Лаврову: «У Вас этого [революционного] инстинкта нет. Вы человек мысли, а не страсти»[31].
В преддверие суда над народниками Лавров заклинал их погибать молча: «Ваш мартиролог есть, может быть, ваше последнее оружие». Но подсудимые лучше понимали обстоятельства, поэтому пользовались «юридическими уловками», сами судили судей в своих речах на процессах[32]. Лавров и здесь не попадал в тон.
Плодами горького опыта стали действия по созданию централизованной организации, основанной на практической программе, и постепенное обращение к политической борьбе. Волна этих настроений дошла и до Лаврова. В 1875—1876 годах он выпустил работу «Государственный элемент в будущем обществе». Это все тот же стиль Лаврова с растянутым теоретизированием. Здесь он признал, что государство понадобится и после революции. Уделил он внимание и созданию тайного социально-революционного союза, описав, каковы должно быть его устройство и как в нем не допустить диктаторства. Но все это оказывается не таким уж важным, главное для Лаврова — высокие нравственные качества деятелей. Будь они — победит организация в любой форме. Все это вновь ни к чему не обязывает.
Пока Лавров упражнялся в подобных исследованиях, в России революционеры разными путями переходили к политической борьбе и создавали настоящие подпольные общества. Народники южных городов в 1876 году начали истреблять шпионов и предателей, хотя Лавров их к этому не призывал. Рабочие Виктор Обнорский и Степан Халтурин подходили к созданию Северно-русского рабочего союза с требованием политических свобод, не желая к тому же идти в деревни, чем сильно опечалили в целом еще аполитичных народников[33]. Петр Ткачев установил связи с русскими «якобинцами» для создания «Общества народного освобождения»[34].
Прошедший в Париже в декабре 1876 года съезд народников Одессы, Петербурга и Лондона показал, что они не поддерживают лавровские идеи. «Отчеты с мест содержали решительную критику позиции Лаврова. Прежде всего, признавалось, что нельзя в революционной деятельности ограничиваться пропагандой идей социализма. Требуется пропаганда примером. Для этих целей необходима централизованная организация революционеров, способная возбуждать протест и руководить движением, направляя его в определенное русло»[35]. Такое противоречие просто бы не возникло, если бы Лавров, как утверждает Романов, был пропагандистом создания централизованной революционной партии.
27
Ковалик С.Ф. Революционное движение семидесятых годов // Революционеры 1870-х годов. Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. С. 154.
28
Ткачев П.Н. «Набат» (Программа журнала) // Ткачев П.Н. Избранные сочинения на социально-политические темы в четырех томах. Т. III. С. 226.
30
Володин А.И., Итенберг Б.С. Лавров. М., 1981. С. 228; Таратута Е. С.М. Степняк-Кравчинский — революционер и писатель. М., 1973. С. 131.
33
Плеханов Г.В. Русский рабочий в революционном движении // Революционеры 1870-х годов. Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. С. 311.
34
См. Козьмин Б.П. П.Н. Ткачёв http://saint-juste.narod.ru/tkachev0.html, Рудницкая Е.Л. Русский бланкизм. Петр Ткачев. М., 1992 (Глава шестая).
35
Седов М.Г. П.Л. Лавров в революционном движении России http://scepsis.net/library/id_3727.html.