«Quod abscondita sunt ab oculis vitae». (Лат. «Но они скрыты от глаз жизни»)
Голоса утихли, и существо вмиг убежало прочь, исчезнув где-то в темном углу комнаты. Я продолжал лежать на полу, широко раскрыв глаза, устремив свой взгляд в потолок. Что это было? Очередная иллюзия? Если это — лишь иллюзия, то почему она настолько реальна? Я все еще чувствовал боль в груди и морозный смрад, проникающий в мои ноздри. Ножницы были реальны, и я оглядывал их, стараясь убедиться в их реальности. Я чувствовал холод метала, грубое дерево… эти чувства незаменимы. Лезвие мерцало переливающимся, тусклым, радужным оттенком. Несомненно, это те ножницы, которые я искал. Это не иллюзия. Но эта боль… этот холод. Я встал с пола, разглядывая себя в зеркале. Мое лицо было чистым, но что-то было едва заметно видно на моей груди. Я приподнял накидку, рассматривая свою грудь. На ней были следы, оставленные его когтями, которые слегка кровоточили, оставляя лишь маленькие, быстро застывающие капельки крови. На накидке были и небольшие дырочки от этих же когтей. Что это за существо, что смогло так просто пронзить Ихор? Насколько я помню, Ихор — это что-то вроде густой жидкости, которую можно «слить» с тканью или металлом. Металл и ткань, пропитанная Ихором, не рвется и не ломается. Каким бы острым не был меч или копье, каким бы тяжелым не был удар… Предметы и одежда, сделанная из Ихора — нерушима. Но это существо смогло спокойно оставить пару дырок, всего лишь надавив ногтями. Это лишь доказывало мне, что мои иллюзии — самые страшные противники. Тем не менее, я нашел то, что искал. Мои слуги все еще спали, наслаждаясь покоем и тишиной. Мне нужно было присоединиться к ним и отдаться «объятьям Морфея». Но даже если я хотел поступить именно так… взять и уснуть в своей постели, дожидаясь утра… Что-то тянуло меня прочь. Я чувствовал, как тени танцевали за моей спиной. Что что-то ползало позади. Оборачиваясь, я заметил чью-то фигуру, которая стояла у книжных полок, исчезнув в мгновение. Мой рассудок снова игрался со мной, но я чувствовал необъяснимое чувство… тревоги. Я чувствовал себя в опасности. Мое тело тянулось в мою скрытую комнату, которую никто не закрыл после прошлого сеанса «вечного покоя».
Тусклый свет свеч все еще освещал эту комнату, как и темные тотемы, находящиеся в нем. Я чувствовал себя спокойнее в этом месте, среди своих павших братьев и сестер, своих друзей и слуг. Я сел на колени лицом к тотемам, закрыв глаза, глубоко вздохнув. Теперь… чувство тревоги ушло. На какой-то момент я заметил, что на лезвии ножниц что-то мелькало. Что-то было выгравировано на них, тонким, красивым, мелким шрифтом. Это была довольно странная фраза на латыни, в переводе звучавшая как: «Поговори со мной в темноте.» Может я неправильно прочитал из-за мелкого шрифта? Я прочитал фразу еще раз, нашептывая ее. «Поговори со мной в темноте… Что это значит?» — я не ожидал ответа на свой же вопрос, но я так же не ожидал и звуков. Я слышал легкий звон, едва различимый смех сотни голосов… и они становились громче. Странные тени ползли ко мне через проход, дрожа и стекая по потолку, стенам и ступеням. Очередная иллюзия, и она очень сильно пугала меня. Я задумался над тем, что делать. Вполне логичная мысль — закрыть проход. Я дернул за рычажок, ожидая, пока механизм закроет проход. Поршни загремели и сделали свою работу, но тень все еще старалась просачиваться ко мне, растекаясь по полу. Мне было некуда идти и нечем сражаться. Тени сливались воедино, обращаясь в странную фигуру, широко улыбающуюся мне. Фигура лишь дунула в мою сторону, погасив все свечи. Теперь я был во мраке, без света и оружия. Я был беспомощен. Чтож… мне оставалось только принять свою учесть. Я сел на колени, ожидая боли и безумия, вслушиваясь в тишину. Но ничего не происходило. Я чувствовал чье-то присутствие, но это чувство словно игралось со мной, то исчезая, то появляясь. Я все еще чувствовал ножницы в своей руке. Взяв ножницы обеими руками, я решил произнести свои последние слова, склонив голову перед непроглядной тьмой.
«Loquere ad me, in tenebris» (лат. «Поговори со мной во тьме»)
В мгновение ока, свечи на тотемах зажглись тусклым пламенем. Это пламя не было огнем, но тьмой… более светлой и теплой, чем та тьма, что окружала меня. Ее тусклый, синеватый свет освещал тотемы. На некоторых свечах пламя дергалось и дрожало, а на других — спокойно и безмятежно горело. Я не понимал, что это значит. Очередная игра моего больного разума? Пламя на одной из свеч стало расти, и легкий шепот, эхом проходил по комнате. «Я услышал твой шепот, эхом прошедший во тьме.» — пламя дрожало с каждым словом, становясь ярче. — «Услышь же и мой шепот, Яко. Мой друг и прошлый хозяин.» Этот шепот… он казался мне знакомым. Словно я слышал его раньше. За одним шепотом, последовал второй. «Я помню твой голос, прошедший в отголосках безумия.» — очередной шепот заставил пламя дальней свечи дрожать. Его слова подхватил очередной шепот, и пламя сечи рядом дрогнуло. — «Вспомни и наши голоса, Яко. Наш почтенный гость и прошлый хозяин.» Мое сердце приостановилось на мгновение. Все эти голоса… это голоса моих друзей и слуг! Все они слушали, если не смотрели на меня. «Все мы, как и наш хозяин, приветствуем тебя, Яко.» — голоса произнесли, как один. Пламя свеч стало ярче на мгновение, искрясь и дрожа, после чего, успокоилось. «Как мне понять, что это не очередная иллюзия?» — произнес я шепотом, разглядывая это странное пламя на свечах. Свечи дрогнули, и нежный шепот ответил мне на мой вопрос. Шепот был женским, нежным, приятным на слух. «Иллюзии не имеют имен. Не имеют хозяина. Не имеют голоса.» — ее слова подхватил другой шепот. Шепот был грубый, мужской. — «Мы обладали, обладаем, и будем обладать ими. Голосом. Именами. Хозяином. Даже память о былом… все еще мелькает где-то в пустоте.» Эти голоса мне были знакомы. И раз уж я нашел то, что потерял давным-давно… Мне хотелось отдать честь этим голосам. Вспомнить их имена. Вспомнить то, что произошло с ними. «Август. Шарп. Деʼвор… Даже если я слышу лишь ваш шепот…» — я чувствовал горечь, нарастающую во рту. Мне было сложно вспоминать их лица, произносить их имена. Я взглянул на свечи, оглядывая тотемы с нужными именами. Мне уже довелось запомнить каждый тотем, и кому он принадлежит. — «Надеюсь, вы смогли простить меня и себя за всю ту боль, которую мы причинили друг другу.» Пламя их свеч вспыхнуло, словно мои слова коснулись их странствующих душ. «В это месте… мы — едины.» — свеча Августа вспыхнула и задрожала. Его шепот стал чуть четче и громче. — «Мы не держим зла и горя на друг друга. И на вас тоже, Господин Яко.» На моем лице показалась легкая улыбка. Как же это приятно… слышать слова своего старого друга. Слышать о прощении. «Виолетта. Прости, что не смог защитить тебя. Но… я все еще держу свое обещание, и не собираюсь его нарушать.» — после моих слов, очередное пламя вспыхнуло, пока остальные утихали. «Мои сестры… Я вечно буду благодарна вам, Господин Яко. Я не держу зла на вас.» — произнесло пламя нежным, слегка сдавленным, тихим голосом. С каждым таким признанием, с моей души словно сползал тяжелый камень, падая в пучину небытия. «Далас. Винсент. Сайрус. Гамон. Тристаль. Карвион. Годот. Кейн. Тобиас.» — я взглянул на каждый из тотемов, произнося их имена. — «Я всегда чтил вашу храбрость. Рядом с вами, ребята, я выглядел слабым и беспомощным. Мне приятно помнить времена, проведенные с вами.» Пламя Тристаля и Даласа слегка дергалось, пока они сдерживали смех. «Служение с вами было честью, Господин Яко.» — прошептали все, как один. После их слов, я оглядел остальные тотемы, произнося их имена. «Айрис. Изанна. Руби. Фиона. Кейли.» — я произнес их имена с улыбкой, слушая их тихий вздох, словно они не ожидали, что я назову их. —«Не знаю, как бы я жил без вас. Ваша нежность и честность помогла не только мне, но и остальным. Простите, если я слишком стеснялся узнать вас поближе и поболтать с вами.» Я слышал тихий смешок, а пламя их свеч слегка дрожало. После, они успокоились. «Мы были рады служить вам, Господин Яко.» — произнесли они нежным шепотом. Я даже чувствовал загадочное тепло, словно они обнимали меня. Последнее имя оставалось у меня на уме, но я боялся произносить его. Ее тотем стоял прямо передо мной. «Дана.» — произнес я, вглядываясь в пламя. Ее пламя спокойно горело, освещая верхушку ее тотема тусклым, холодным светом. «Яко.» — произнесло в ответ пламя, даже не дрогнув. Шепот Даны звучал таким-же спокойным и серьезным, как и раньше. — «Рада вновь слышать твой голос. Мне многое хочется узнать от тебя.» Я легонько кивнул, улыбаясь. Приятно слышать, что она не держит на меня зла. «Как и мне. Но, я боюсь… мне не хватит времени, чтобы спросить обо всем и узнать ответы на мои вопросы.» — в моей голове было столько мыслей. Столько чувств играло во мне. Я даже не знал с чего начать. — «Раз уж это… все „Это“… Как? Это реальность? Сон? Иллюзия?» Пламя на свечах дрогнуло, но не пламя Даны. Она спокойно ответила мне на мой вопрос. «Хозяин услышал твой зов. И не только он, но и мы. Мы все еще помним голос того, с кем мы проводили лучшие мгновения жизни… на той стороне.» — ее пламя тускнело, но она продолжала говорить, пока ее пламя медленно росло, становясь ярче. — «То, что ты видишь. Испытываешь. Каждый чувствует это по-разному, видит в других цветах и формах. Если же ты захочешь увидеть истинный облик того, что мы видим… Ты не увидишь ничего, кроме пустоты. Мы же — чтим твою память о нас. Мы слышали твою тихую, беззвучную песнь „вечного покоя“. Мы, и наш Хозяин… тронуты.» Я не совсем понял ее слов. Разве дело не в тотемах и свечах? Они просто решили показать себя ими, а не пугать меня чем-то… неизведанным? И про какого Хозяина она всегда говорит? «Кто ваш новый хозяин? Я могу поговорить с ним?» — на мой вопрос никто не осмелился ответить, кроме Даны. «Наш новый хозяин… Он вокруг нас и вдали от нас. Везде и нигде. Она наш свет, и тьма наша. Пустота. Темнота. Безумие.» — ее пламя слегка дрогнуло, а голос стал чуть громче. — «Он хочет знать, о чем ты хочешь спросить его?» Честно говоря, я мог спросить его о многом. Я даже не знаю, что может знать то, чего нет… и есть… одновременно. Раздумав свои выбор, я озвучил свой вопрос, четко и строго. «Стихи… это Он…? Ваш Хозяин пишет их мне?» — ответ на мой вопрос затянулся на несколько секунд. Пламя Даны дрожало, и когда оно успокоилось, то пламя всех остальных свеч, словно волна, загорелось ярче, дрогнув. «Твои образы и твое сознание создало что-то, что тревожит моего Хозяина. Фигура, дрейфующая в море боли и страданий. Оно собирает запретные плоды знаний, пронзая себя иглами кошмаров, наполняя себя безграничной болью. И оно… наслаждается этим.» — ее пламя то тускнело, то вновь горело ярче, но она не переставала отвечать на мой вопрос. — «Это то, что „на той стороне“ называют Искажением. Безумие, обретающее форму. Разъедающее сознание и душу. Если смертное существо заходит за рамки… узнает то, что нельзя знать „на той стороне“, то он упадет в безграничную пустоту бытия. Искажение, созданное им, затянет его в глубины его сознания. Там… тайны, которые он так сильно хотел узреть, откроются ему. Поглотят его. Затмят его. Обычно, Искажение можно сравнить с пятнышком крови на безграничном черном полотне, которое постепенно перерастает в лужицу, в которой тот, кто создал его, быстро утонет. Твое же Искажение… Оно больше, чем простая лужа. Оно старается поделиться с тобой знаниями, чтобы утащить тебя за собой. Слиться с тобой и исчезнуть в тебе. Но… тебе удается держаться за иллюзорную нить своей реальности. Ты все еще способен осознать, что реально, а что нет.» От ее слов, я стал дрожать. Со страхом внутри меня… Я осознавал, что все эти стихи и тайны… Все, что я делаю, должно увести меня в могилу. «Никто не запрещает тебе пользоваться этими знаниями. Задайся лишь одним вопросом: Что ты теряешь, пользуясь этими знаниями?» — с этими словами, пламя Даны потускнело, и ее шепот — затих. Она пролила свет на множество вещей. Этот странный стих, предсказывающий шепот… может даже ножницы — затягивают меня глубже в мое же собственное безумие. Мое Искажение пытается выудить меня. Увести меня с собой в пустоты небытия. Показать мне всю правду и все тайны. Все это время мне сказочно везло, и я оставался жив, благодаря моим слугам. Я узнал многое. Теперь, я был готов ответить на то, что волнует ее. Я никогда не любил держать долги, особенно когда их можно так просто отплатить. «Ты хотела узнать что-то, Дана.» — пламя Даны вздрогнуло, став ярче. Она обратила внимание на мои слова. — «Я отвечу тебе. На все, что пожелаешь.» На момент, Дана обдумывала свое решение. Ее пламя то тускнело, то становилось ярче. В миг, пламя дрогнуло, слегка затмив собою все остальные. «Прошу. Оставьте нас.» — с этими словами, пламя свечей медленно угасло. Только свеча Даны освещала тотемы тусклым светом. Я сел рядом с ней, вглядываясь в едва заметный огонь. — «Берриэль… Я давно не видела ее лица. Не слышала ее ласковый голос. Как она?» Ее тон изменился. Словно она сдерживала тоску, задаваясь этим вопросом. «Она занимает твое место, Дана. Может она и ведет себя, как кроткая и чувствительная девушка, но ее сердце чисто и наполнено… любовью, наверное…» — Я слегка улыбнулся, вспоминая все, что она сделала. — «Она не раз спасла мне жизнь. Когда я был на грани жизни и смерти, она не постеснялась пойти на крайние меры, чтобы я продолжал держаться за эту реальность. Она… очень боится меня потерять, Дана. Если рядом со мной она едва ли не плачет, то когда мне плохо… она с улыбкой старается мне помочь, спокойно наблюдая за мной.» Пламя Даны… На момент мне показалось, что оно улыбнулось, загоревшись ярче. Хоть мне это и показалось, но я мог услышать ее легкую усмешку. «То, что я делала с тобой… и с ней. Она быстро учится.» — вздохнув, Дана продолжала шептать мне все, что у нее на уме. — «Я рада, что ей достался такой добрый и ласковый человек. Что у нее оказался ты, Яко. Если бы я была такой-же молодой, как и она, то я бы не постеснялась высказать свое уважение и любовь… иначе.» Я был смущен ее словами. Она могла подразумевать это под несколькими смыслами, но даже если она имеет ввиду что-то другое, то ничего особо не менялось. Она видела, или даже чувствовала мое смущение. Тихо усмехнувшись, ее шепот стал нежнее. Она словно была за моей спиной. «Яко. Это может прозвучать глупо, но…» — она сделала небольшую паузу. Ее пламя начинало гореть ярче, слегка дергаясь. — «Прошу тебя. Как твоя бывшая служанка. Как твоя телохранительница. Даже если сейчас все иначе, все равно… Сделай Берри — самой счастливой девочкой на „той стороне“. Даже если она держит все в себе, стесняется вас, боится вас, сторонится вас. Не постесняйтесь высказать ей то, что вы чувствуете и думаете о ней. Она ответит вам тем же.» Ее желание звучало довольно странным, но я не мог отказаться подобному. Я легко кивнул, молча оглядываясь по сторонам. Где-то внутри меня играло ощущение того, что я не один. «Послушай… Дана.» — пламя дрогнуло, когда я упомянул ее имя. — «Некоторые иллюзии… они на самом деле такие сильные, что способны разрезать Ихор? Одно… довольно страшное существо… чуть не убило меня, когда я искал эти ножницы.» Я поднес к огню ножницы, после чего пламя дрогнуло, потускнев. Я слышал чьи-то шаги, которые становились громче. Дана успела прошептать единственное слово, пока ее шепот не затмили звуки поршней, а пламя не потухло — «Хаунд.»