Откуда она знает про дело Лиланда и про самого Лиланда? Хелен и Лиза ничего не говорили об этом, сейчас она в этом уверена. О Джоне Мейзе — да, упоминали вскользь, еще добавили, что толком никому ничего не известно, но сама Саманта сегодня расспрашивала Рона так, как будто в целом она все знает и лишь уточняет детали…
Эти мысли проносились в ее голове так стремительно, что Саманта почувствовала легкое головокружение. Рон участливо заглянул ей в глаза.
— Ты устала, Золотая. Ложись и спи. Я все-таки поработаю.
Она кивнула и пошла к двери, но на пороге обернулась.
— Ты так и не сказал, при чем здесь похищение Шерри.
Рон собирался сказать что-то, но Саманта в глубокой задумчивости повернулась и ушла. Ничего, он скажет ей потом. Когда сам поймет, что происходит.
Дело в том, что Саманта совершенно не вписывается во всю эту историю. И Шерри Каннаган тоже.
Тьма. Затхлый воздух. Запахи склепа. Осторожно, осторожно, малышка, иди по стенке, а то упадешь…
В коробке осталось три спички. Это условие. Белинда, Миа, Хелен, Лиза торжественно вытряхнули остальные спички, оставив три штуки. Шерри должна пройти испытание.
Она с детства побаивалась темноты. Когда тебе восемнадцать, в этом уже стыдно признаваться. Шерри с детства снился один и тот же кошмар: она идет по коридору, в абсолютной темноте, а сзади ее настигает беззвучная Тьма.
И кладет ей на плечо холодные пальцы.
После этого Шерри обычно просыпалась с криком.
Закричала она и на этот раз, только вот проснуться не получилось.
Потому что это был не сон.
Холодные ловкие пальцы обхватили ее за плечи и за голову, клейкая лента залепила рот, а потом она почувствовала, как в руку впивается стальное жало. Укол.
Потом был бесконечный кошмар. В этом кошмаре извивались бледные призраки, мертвые женщины смотрели на Шерри с укором и презрением, кровь была повсюду, расцветала, словно отвратительные мясистые цветы, — Шерри не помнила их названия…
И была боль, жгучая, лютая. И был стыд, отчаянный, невыносимый.
Она сотни раз хотела умереть, она умирала тысячи раз, но каждый раз воскресала и оказывалась все там же, на холодном операционном столе, привязанная за руки и за ноги ремнями. Ее обнаженное тело била дрожь, а разум постепенно отказывался воспринимать действительность…
И всегда приходил Он. Тонкий свежий запах одеколона. Холодные пальцы. Укол за уколом. Безумие нарастало.
Он пропускал электрический ток через истерзанный ужасом мозг. Он выкачивал ее кровь. Он колол ей наркотики.
А потом он ее насиловал. Медленно и мерзко, зная, что может делать это безнаказанно.
Пять лет она не могла вспомнить его лица. Сегодня во сне она его вспомнила.
Фергюс МакДермот неодобрительно помотал головой, глядя на Лесли Дойла, пляшущего посреди бара. Лесли был пьян, пьян окончательно и бесповоротно, и резиновая маска Роба МакБлейра начала съезжать с его раскрасневшегося и потного лица.
Старый рыбак вздохнул. Нехорошо в городке в последнее время. Так бывает перед грозой. Душно и страшно.
— Лесли Дойл, снимай эту резиновую дрянь и посиди, передохни.
— Вот черт, дядюшка Фергюс, как ты меня узнал?
— На тебе та же рубашка, что и вчера. Вон, пятно от кетчупа.
— Я думал, сойдет за пятна крови. Ты уже заготовил алиби?
— Ты пьян, Лесли, и пьян изрядно. Какое еще алиби?
— Как же, Инспектор Болд опрашивает всех мужчин с верфи.
Гас Уилкинс — какая же вечерняя выпивка без Гаса Уилкинса! — усмехнулся вечной своей сальной улыбочкой.
— Фергюсу алиби не нужно. Все и так знают, что по девочкам он больше не ходок, верно, Ферджи?
МакДермот ответил неожиданно спокойно:
— Верно, Гасси. Честно сказать, будь я убийцей, я бы не стал трогать девчонок. Я бы лучше прирезал какую-нибудь свинью… вроде тебя, Гас Уилкинс. От этого вышла бы большая польза обществу.
В разговор опять встрял Лесли.
— А я говорю, не человек их убил!
Джим О'Рейли, улыбаясь, вышел из тени, облокотился на стойку бара.
— Ты прав, Лес. Это все старый Робби МакБлейр. Сходи, посчитай его косточки — все ли на месте?
— Вот когда тебя, О'Рейли, найдут на холме, голого и с ножом в сердце, тогда я и посмеюсь!
Фергюс встал между парнями.
— Держу пари, такое запросто может случиться. Особенно если какой-нибудь парень вернется домой и застанет тебя, Джимми, в постели с женой.
Все вокруг расхохотались, громче всех — сам О'Рейли. Он запрокинул голову и прямо заходился от хохота.
Фергюс МакДермот устало посмотрел в окно. С моря наползал туман. Отличная ночь для Роба МакБлейра.