В том, как она двигалась, было что-то неправильное, какая-то напряженность в бедрах. Я заметила слизь в уголках ее глаз, один из них был открыт лишь наполовину.
– Ты болеешь? – спросила я.
Старая лисица прищурилась, глядя на меня:
– А тебе какое дело?
Неподалеку взвизгнул манглер, какой-то бесшерстный завыл песню, лишенную мелодии.
– Я просто… – Слова застыли у меня на языке.
Я с трудом скрывала разочарование. Я думала, она будет поласковее.
Старая лисица развела широкие уши в стороны:
– Ну так что тебе нужно?
Я хотела сделать шаг вперед, но передумала.
– Меня зовут Айла, и я ищу своих родных. Моих маму, папу и брата Пайри.
Мои слова почему-то разозлили ее.
– Пайри? – рыкнула она. – Я уже сказала тебе, что не знаю его. Убирайся отсюда!
Я все так же стояла на месте, но все мое тело приготовилось бежать. Волка, сидевшего в клетке, переполняла сила, но в глазах этой старой лисицы я видела нечто куда более тревожащее. За ее дряхлостью таилась злоба.
Что говорила мне мама? «Никогда не охоться на кошку – кошка будет драться».
«Но они же такие маленькие! – возразила я тогда. – Они слабее лисиц».
Мама посмотрела на меня строго: «Дело не в силе существа, не в его возрасте или размере. Если ты видишь в его глазах готовность сражаться, оставь его в покое. Лисья охота не груба и не жестока. Злобные когти проливают кровь».
Я припомнила этот разговор и почувствовала легкое беспокойство. С этой старой лисицей я не была в безопасности. Наверное, я могла убежать от нее, даже с поврежденной лапой, но если она меня поймает, то будет очень жестокой.
«Злобные когти проливают кровь».
Я постаралась не выдать своего страха, когда ответила старой лисице:
– Вообще-то, ты мне ничего не говорила. И я не уйду, пока не уйдешь ты.
Она посмотрела на меня с изумлением, выставив клыки. Резкий запах достиг моего носа. Я вспомнила, как однажды нашла миску с белой водой во дворе около норы бесшерстных. Когда я захотела попробовать ее, мама остановила меня. «Это молоко, – пояснила она, – но оно уже нехорошее». На жидкости выступали пузырьки, похожие на шарики жира. Мой нюх подтвердил, что мама была права. От запаха у меня даже усы съежились, а к горлу подступила тошнота.
Тот же самый запах прилип к старой лисице – запах прокисшего молока.
– Оставь меня в покое, детеныш!
Шерсть зашевелилась у меня на спине. Одна из задних лап слегка задрожала, и я крепче прижала ее к земле.
– Нет, пока я не найду их.
– Здесь никого нет. Это моя территория. Все, что ты здесь видишь, – мое. Вечно у меня пытаются что-то украсть, забрать мою еду. Сколько раз тебе повторять? Убирайся!
Мои уши прижались к голове. Уже второй раз за эту ночь меня обвиняли в воровстве!
– Мне не нужна твоя еда! Я хочу найти Пайри и родителей. У моего брата необычный мех, с серебристыми и золотистыми пятнами.
Старая лисица мрачно уставилась на меня. Ее хвост бессильно повис, перестав нервно крутиться. Язык рассеянно устремился к полузакрытому глазу, но не дотянулся до него. Она хрипло пробормотала:
– Ты приходишь. Ты спрашиваешь о Пайри. Ты уходишь. Ты приходишь. Когда ты оставишь меня в покое?
Я начала подозревать, что из-за возраста и плохого здоровья в голове у старой лисицы все перемешалось. Я вдохнула запахи ночи: трава, земля, ядовитое облако над дорогой смерти, нездоровое дыхание несущихся по ней манглеров… В воздухе не было запахов Пайри, не было ничего напоминающего о маме, папе или бабушке.
Я отступила назад на несколько шагов. Старая лисица зарычала, может быть предвкушая победу. Она как будто раздулась, ее клочкастая спина выгнулась дугой.
Я скользнула на берег дороги смерти. Лисица не стала меня преследовать. Она победным тоном крикнула мне вслед:
– Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, забудь о своих родных! Ноша лис тяжела, кто сможет вынести больше?
Мои уши дернулись, поворачиваясь в ее сторону.
Но было совсем неважно, что там она думала.
Я обогнула угол и вышла на тихое ответвление дороги смерти. Страдая от одиночества, я заползла под куст, чтобы немножко отдохнуть. Всматриваясь сквозь ветви, я с трудом сумела различить огороженные строения наверху Путаницы, где за решетками скрывались темные логова. Я ничего не видела внутри тех клеток. Я помнила только запах живых существ и ужасающего волка с луной в глазах.
Первая холодная капля упала мне на нос, вторая – на ухо.
Я моргнула и высунула голову из-под куста, испуганная и сонная. Бабушка оказалась права: с первыми лучами рассвета пришел дождь.