Никто к нему не пришел.
Старый бесшерстный заковылял к входу огромной норы. Сверху, из тени на ступенях, за ним наблюдала пара карих глаз. Шерсть у меня на спине встала дыбом. Бесшерстный ничего не замечал, он вообще смотрел только перед собой, подбираясь к двери. Из-за угла с ревом выскочил манглер.
Я мельком увидела, как какое-то приземистое существо – возможно, лисица – спрыгнуло со ступенек у темного входа в здание.
Я лишь заметила густую серую шерсть, так что это мог быть и пушистый кот. Его глаза сверкнули зеленым, когда он поймал мой взгляд, перед тем как манглер заслонил мне всю картину. Я моргнула, вытягивая шею. Когда манглер проскочил мимо, существо уже исчезло.
Бесшерстный тяжело опустился на ступени перед входом в нору. Он прислонился к стене, раскачиваясь и что-то бормоча. И вскоре заснул. Я еще немножко понаблюдала за ним, шевеля усами. Я ничего не понимала в Большой Путанице. Одни бесшерстные жили в норах со своими семьями, а другие в одиночестве сворачивались в клубок у них перед входом.
Всегда ведь лучше держаться поближе к семье.
Я подумала о маме и папе. Куда бы они направились в этих обширных землях серого камня? Они ведь хорошо знали эти места.
Я помнила истории, что рассказывал папа о своей юности. В отличие от мамы и бабушки он был родом из Диких земель, издалека. Он рассказывал мне и Пайри, что там все было по-другому: дни были длиннее, ночи – темнее. Созвездие Канисты постоянно мерцало в небе, чего никогда не бывает в Серых землях (так лисицы из Диких земель называют Большую Путаницу). Папа больше всего скучал именно по этим звездам.
Он покинул Дикие земли, потому что поблизости не нашлось молодой самки, а он очень хотел обзавестись семьей. И он слыхал, что в Большой Путанице для всех хватает места и каждый лис может найти себе пару, а крысы там огромные, как кошки, и ловить их можно сколько угодно. И однажды ему приснилось, что он встретит прекрасную лисичку с оранжево-коричневым мехом, городскую лисичку, которая станет матерью его детишек. Он попрощался с сестрами и родителями и отправился в путь, не зная, что его ждет.
«Ты ушел из дома из-за какого-то сна?» – изумленно спросила я.
«Ты ведь знаешь, как говорится. – Папа склонил голову набок. – Сны – это начало».
Он шел очень долго, и наконец зеленые заросли остались позади, а на горизонте появились очертания Большой Путаницы.
И именно там он встретил маму, лисичку с золотистым мехом, ту самую, которую видел во сне. Они стали жить вместе, и бабушка помогала им растить малышей, когда те появились на свет. А они появились очень скоро – я и Пайри, мы ведь уже тогда были нетерпеливыми. Мы дождаться не могли момента рождения. Обычно детеныши появляются, когда становится тепло, когда день и ночь почти одинаковы по длине, – так нам объясняла бабушка.
«А небо? – спросил у папы мой брат. – Оно там действительно другое?»
Папа посмотрел на серое бурление над головой.
«Совершенно другое, – негромко ответил он. – Здесь мы совсем не можем видеть созвездие Канисты».
Я легонько подтолкнула папу:
«А ты по нему скучаешь?»
Его глаза уставились куда-то вдаль.
«Те звезды прекрасны. Мне так хочется увидеть их хотя бы еще раз… – Он встряхнулся и посмотрел на меня. – Но я отдал бы все звезды в небе за то, что есть у меня здесь, в Большой Путанице, – за мою жизнь с вашей мамой, бабушкой и с вами двумя».
«А как насчет тамошних вкусных кроликов?» – Пайри свесил язык из пасти.
Папа тряхнул головой.
«Кроликов? – Он развеселился, как щенок. – Я бы отдал всех кроликов Диких земель за парочку бесподобных здешних крыс»…
Бесшерстный похрапывал у входа в нору. Кто-то подкрался к нему по серой земле и стал довольно дерзко обнюхивать его задние лапы там, где верхняя шкура отстала, обнажив розовую кожу.
Крыса!
Бесподобная крыса из Большой Путаницы!
Это было как будто послание от папы. Я тут же поползла к крысе, бесшумно передвигая лапы. Она меня пока не замечала. Длинным острым языком она исследовала кожу на лапе бесшерстного. Потеряв к ней интерес, крыса побежала вдоль дороги смерти, даже не стараясь держаться поближе к стене, как это делала мышь. Было нечто бесстрашное, почти вызывающее во всех движениях этой крысы.
Я могла бы стать невидимой. Я могла бы сдержать дыхание… я могла бы быть терпеливой.
Но мне не повезло. Хотя крыса даже не повернула голову, каким-то дьявольским чутьем она уловила, что я неподалеку. И без предупреждения бросилась бежать. Она неслась вдоль каменной полосы со скоростью, которая казалась просто невозможной для таких неровных скачков. Я обнаружила, что тоже бегу. Моя пасть наполнилась слюной, в животе урчало… я бы поймала эту крысу, будь это даже последним поступком в моей жизни!