– В любом случае, я слишком голоден, чтобы сражаться. Иди, занимайся расследованием, а я позавтракаю в отеле Бейли. Я не могу думать, пока не поем.
Я, кажется, побледнел – «завтрак» в представлении Дамона означал красивую женщину.
– Хорошо.
То же, что и всегда: когда Дамон при смерти, он мой брат, человек, для которого я сделаю все, даже буду рисковать жизнью. Но если он в порядке, его язвительные комментарии быстро убивают всякое хорошее отношение.
Когда он ушел, Кора повернулась ко мне. Она улыбалась.
– Да? – спросил я, готовый к новым оскорблениям.
– Все хорошо, – она покачала головой. – Вы с Дамоном дополняете друг друга. Ты думаешь, он действует. Но вместо того, чтобы ценить это, вы ссоритесь.
Я кивнул, но ничего не сказал. Я не хотел разговаривать о своих отношениях с братом. Я хотел найти способ остановить Сэмюэля, но боялся, что это невозможно. Разве что кто-нибудь существенно нам поможет.
– Пошли к Джеймсу, – резко сказал я.
Мы вышли из дома и направились к торговому дому Джеймса. Солнце сияло, и холод отступил. Мужчины поснимали пиджаки, а на ступеньках Трафальгар-сквер люди грелись на солнце. И везде, куда бы мы ни шли, до нас доносились обрывки разговоров:
– Убита в собственной постели…
– Сердце вырвано, как будто на нее напало животное.
– Говорю вам, в опасности все.
– На что похожа Америка? – тихо спросила Кора, пока мы прокладывали путь через толпу на Флит-стрит.
– Она большая. – В конце концов, Кора просто хотела отвлечь меня от этих разговоров. – Тебе бы там понравилось. – Я представил, как Кора сходит с парохода в новый мир, где ее не будут преследовать мысли о Вайолет. Я подумал об ирландских общинах, разросшихся в Бостоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско. Там она найдет себе место.
Может быть, Коре стоит поехать в Америку. Тогда мне не придется бояться, что она станет следующей в списке моих невольных жертв.
– Хочешь туда поехать? – спросил я.
– Не знаю, – вздохнула она, – если я уеду, то никогда больше не увижу свою семью. Они ведь даже не знают о смерти Вайолет. Я так и не решила, сказать ли им… или предоставить думать, что она просто слишком занята, чтобы писать.
– Думаешь, они в это поверят? – скептически спросил я.
Кора бледно улыбнулась:
– Поверят. Они всегда говорили, что Лондон изменит нас. Они думают, что, если мы будем счастливы, значит, они сделали все, что от них требовалось. Думаю, им проще считать, что Вайолет стала снобом и не хочет знакомить родителей с шикарными новыми друзьями, чем представить, что она умерла. Они никогда не поверят, что она стала вампиром и погибла от руки собственной сестры. Я сама в это не верю.
– Они хотят только, чтобы ты была счастлива? – недоверчиво спросил я, вспоминая собственного отца. Он был мертв уже тогда, когда Коры еще не было на свете, но, как бы далеко я ни был от его могилы, сколько бы лет ни прошло, я не мог избавиться от его голоса. Мужчины рода Сальваторе сражаются, даже если могут погибнуть. Так он и поступил. Застрелил меня, своего собственного сына.
– Да. Они не переживут, если узнают, что случилось с Вайолет. Они будут винить себя за то, что отпустили ее. А если они узнают, что я о ней не позаботилась… что это я убила ее… – Кора всхлипнула.
Я взял ее за руку и остановился посреди улицы. Пешеходы обходили нас с двух сторон.
– Посмотри на меня, – я заглянул в большие синие глаза, – ты все сделала правильно. И не ты ли произносила целые речи, запрещая мне винить себя? Если я ни в чем не виноват, то ты тем более. Договорились?
Губы Коры дрогнули, но она все-таки не улыбнулась:
– Я знаю. Просто трудно.
Я кивнул. Я не мог преподнести ей какую-нибудь мудрость, да это ее бы и не успокоило. «Мы вместе»? «По крайней мере у тебя есть я»? Напоминание о том, что она связана с вампиром, вряд ли улучшит ситуацию.
Тем временем мы дошли до цели своего путешествия. Я позвонил и отступил назад, впервые заметив, что дверь украшена гирляндой синих цветов. Это, конечно, какие-то чары, но против чего?
Джеймс открыл дверь и посмотрел на нас свысока, хотя был всего трех футов ростом.
– Привет, – поздоровался я, глядя вниз и невольно отмечая, что на его рябой коже краснели новые нарывы. Как всегда, один глаз был красным и слезился, а на месте второго зияла пустая глазница.
– Ты все еще жив, вампир. И нашел свою девушку. Интересно, – Джеймс пропустил нас вниз. – Садитесь. Чаю? Расскажите же, что вы делали.
Не глядя на меня, Джеймс возился с небольшой печкой в углу, Я взглянул на полки – там в банках моргали глаза, бились сердца и сидели двухголовые мыши. Тут не могло не найтись средства от Сэмюэля.