Пенсионерка Анна Ивановна Федотова рассказала корреспонденту: «В те дни возле дома Зои я была дважды. Приезжала издалека. Но дом был окружен милицией. И тогда я решила расспросить обо всём какого-нибудь милиционера из охраны. Вскоре один из них, совсем молоденький, вышел из калитки. Я пошла за ним, остановила его: «Скажите, правда, что Зоя стоит?» Он ответил: «Ты спрашиваешь в точности, как моя жена. Но я ничего не скажу, а лучше смотри сама…» Он снял с головы фуражку и показал совершенно седые волосы: «Видишь?! Это вернее слов. Ведь мы все давали подписку, нам запрещено рассказывать об этом… Но если бы ты только знала, как страшно мне было смотреть на эту застывшую девушку!»
Настоятель Софийской церкви в Самаре священник Виталий Калашников сообщил: «Анна Павловна Калашникова – тетка моей матери – в 1956 году работала в Куйбышеве врачом «Скорой помощи». В тот день утром она приехала к нам домой и сообщила: «Вы тут спите, а город уже давно на ногах!» И рассказала об окаменевшей девушке. А ещё она призналась (хотя и давала подписку), что сейчас была в том доме по вызову. Видела застывшую Зою. Видела икону Святителя Николая у нее в руках. Пыталась сделать несчастной укол, но иглы гнулись, ломались, и потому сделать укол не удалось. Все были потрясены её рассказом…
Анна Павловна Калашникова проработала на «Скорой» врачом потом ещё много лет. Умерла в 1996 году. Я успел пособоровать её незадолго до смерти. Сейчас ещё живы многие из тех, кому она в тот самый первый день рассказала о случившемся».
Главный редактор известной в Самаре православной газеты «Благовест» Антон Жоголев в разгар «перестройки» пытался расследовать этот случай. Вот что он вспоминает:
– Однажды в редакцию к нам позвонила женщина и назвалась дальней родственницей той самой Зои. Рассказала, что после своего стояния Зоя надолго попала в психушку, где ей сменили имя и фамилию. А сейчас она-де живет в поселке Кинель Самарской области, взаперти и под строжайшим надзором родственников. Я приехал в Кинель по данному адресу, но строгие люди меня и на порог не пустили, заявив, что их больная родственница к самарскому чуду отношения не имеет. Удалось лишь узнать, что запертая женщина действительно с 1956 года долго лечилась в закрытой психбольнице…
Другие участники вечеринки, по следствию А. Жоголева, все разъехались почему-то далеко за Урал по комсомольским и прочим путевкам. Не странно ли?..
Об этом Антон Жоголев написал в своей статье, которая увидела свет в газете «Волжский комсомолец» в 1989 году. Её я прочитал. Как и статью Людмилы Белкиной «Чудо, о котором нельзя забыть» в самарской газете «Благовест» (№ 23 – 04). Позволю себе взять цитату оттуда:
«…Где же стояла Зоя? Может быть, осталось что-то, напоминающее об этом чуде? Николай по нашей просьбе убрал с пола старенький ковёр, и мы увидели, что весь пол в комнате из широких (сантиметров двадцать) старинных крашеных досок, как делали в 50-е годы. Но сразу бросилось в глаза, что в одном месте кусочек пола выпилен и широкие доски заменены другими, более новыми, сантиметров 12 шириной. Известно, что окаменевшую Зою не могли сдвинуть с места, она словно бы приросла к половицам, и тогда решили её вырубить вместе с досками из пола и увезти из дом в больницу. Но как только ударили топором по половице, произошло ещё одно страшное чудо: из-под острия вдруг брызнула живая человеческая кровь! Тогда Зою оставили стоять в этом доме, но усилили охрану, чтобы никто из пришедших на весть о чуде не увидел окаменевшую Зою».
Имеются свидетельства очевидцев, что кусочек пола действительно был выпилен и широкие доски заменены другими, более новыми, сантиметров двенадцать шириной. Это подтверждает версию о том, что «живую статую» увезли, предварительно выпилив половицы, к которым она приросла…
Об этом рассказал, побывав в доме № 84 на улице Чкалова, и журналист А. Семёнов, в газете «Пульс Поволжья» (30.09.99 г.):
«Хозяева квартиры ему показали вырубленный в полу квадрат».
Значит, это факт: квадрат пола вырубался! Далее журналист сообщил:
«Общался я и с тогдашними руководителями ленинского РОВД. Они рассказали мне, что во время тех событий занимались лишь охраной двора того дома. Сам же дом охранялся сотрудниками госбезопасности. Милиции вход туда был воспрещён».