— Отлично. Поезжайте в Калифорнию. Только там вы сможете сдвинуть дело с мертвой точки, и мы будем уверены, что все делается, как надо. Если на студии все же будут упорствовать в требовании что-то изменить в образах главных героев, мы это сможем еще обсудить. И я хотела бы отдать вам текст финальной сцены, где выносится решение суда, он почти готов, — соврала Гейл, до готовности было еще далеко.
В этом не был уверен и Блайден.
— Когда я смогу его забрать?
— Как только я приведу свои исправления в порядок. Возможно, через две недели. Назначьте встречу с Лангером на начало августа. Это даст мне время купить новые шмотки, хотя сама мысль, что мне придется перед ним выпендриваться, мне неприятна.
Блайден выдержал паузу и все же решился ей это сказать:
— Первым делом вам надо прекратить пить. Иначе вы все сами испортите. Вам это известно не хуже, чем мне. Во-вторых, вы не должны брать с собой Спринджера. От вас ожидают творческой работы, вдохновения, а не нервной рефлексии и болезненного индульгирования. Не позволяйте себе никаких капризов. Режиссеру нужны ваши мозги, никто не станет терпеть пьяных выходок и эксцентричности.
— Да, я понимаю, Блайден, понимаю… — Голос Гейл прозвучал довольно искренне. — И я знаю, что должна избавиться от Спринджера. Мне надо набраться мужества и сказать, чтобы он убирался куда подальше. Но я смогла и при нем начать снова работать. Его присутствие меня успокаивает. Я способна и пить, и работать при нем.
— Тогда выбросьте из головы надежду экранизировать вашу пьесу, — жестко отреагировал Блайден, возможно, он был слишком прямолинеен с этой издерганной женщиной, но так дело продолжаться дальше не может.
— Я не могу… пока не могу… Что же мне, уехать отсюда?
— Уезжайте, если сами не можете его выгнать. У вас еще есть время. Я организую встречу с вами на студии на десятое августа, так что у вас есть время.
— Я не могу уехать с острова прямо сейчас. — Гейл едва не заплакала. — Я просто не хочу это делать. У меня никогда не было такого чудесного лета. Не сейчас…
— А когда?
— О, я не знаю… У меня какое-то предчувствие беды. Иногда возникает такое чувство, что я стою на краю пропасти.
Блайден представил, как она в эту минуту нервно теребит свои светлые волосы, откидывает назад прядь, свалившуюся на глаза.
«У нее непослушные волосы, — подумал Блайден, — как и она сама».
— То же самое мог бы сказать вам и я.
— Все дело в Спринджере. Не знаю, смогу ли я сказать ему, чтобы он убирался вон. Я говорю себе, что должна это сделать, а внутри меня возникает страх, что он уйдет. Меня измучила эта двойственность.
— Но, Боже, почему? — Блайден почти крикнул, снова она вывела его из себя. Какая может быть альтернатива избавлению от этого негодяя?
— Я как-то проснулась от его пристального взгляда. Мне показалось, что сейчас его руки сожмут мое горло и начнут душить. Меня это потрясло. Я спросила, что он делает, и Спринджер ответил, что просто любуется, как я сплю. Он сказал, что я «красивая и такая невинная во сне», он залюбовался. Но я испугалась, у него был такой странный взгляд… и то, как он склонился надо мной… У меня было такое чувство, что привиделся страшный сон, и от этого я проснулась. А если бы я не проснулась, что он мог сделать со мной? Вот что меня испугало, эта мысль…
— Бога ради, Гейл, вам уже видятся привидения!
— Послушайте… Накануне того дня он попросил меня одолжить ему денег. Я, конечно, отказала. Он объяснил, что хочет купить небольшой магазин сувениров и будет торговать на побережье, импортируя маленьких черепашек. Он даже придумал название: «На Виноградниках Марты» или «Утес Веселая Голова». Спринджер уверен, что сможет продать черепашек сотням туристов, наезжающим сюда. Детишки, говорит Спринджер, не смогут устоять перед таким соблазном и уговорят родителей купить им необычный сувенир.
— Он собирается торговать черепашками? — с сомнением спросил Блайден.
— Да. Они действительно чудесные. Вы ведь помните, еще несколько лет назад хиппи торговали всякими животными, водными бестиями, раскрашивая их вручную. Вы должны это помнить, Блайден. Представьте себе, какой замечательный подарок, — маленькие черепашки с коробочками корма. Да их каждый купит.
— Правда, хороший сувенир. Объяснение звучит вполне невинным, если вы спрашиваете мое мнение. Но хиппи, насколько я помню, не торговали с прилавков и не покупали для этого магазины.
— Конечно. Вот я и сказала, что не могу одолжить ему денег. И в тот же день проснулась от ужасного сна, и он угрожающе склонился надо мной, я испугалась. Потом мы сделали то, к чему прибегают поссорившиеся супруги, и я поверила ему, хотя сейчас стала сомневаться. Я боюсь сказать ему, чтобы он меня оставил, поймите, для меня это не так просто.