"Не апельсинами едиными"
Моя мать хорошо знала язык. Отец толком так никогда и не научился читать – он делал это медленно, водя пальцем по строке, но ведь он ушел из школы, когда ему было двенадцать, и сразу стал работать в доках Ливерпуля. А до того, как ему исполнилось двенадцать, никому даже в голову не приходило читать ему книги. Его отец был пьянчугой и часто брал маленького сына с собой в паб, оставлял его снаружи, а через несколько часов вываливался из забегаловки и неровной походкой плелся домой. О моем папе, уснувшем на ступеньках, он не вспоминал.
Папа любил, когда миссис Уинтерсон читала вслух, и я тоже. Мы усаживались, а она всегда вставала перед нами – у нее выходило очень задушевно и в то же время весьма впечатляюще.
Мама читала библию каждый вечер в течение получаса; начав с первых страниц, она со временем неукоснительно озвучивала нам все шестьдесят шесть книг Ветхого и Нового Заветов. Когда она добиралась до своей любимой части – Откровения Иоанна Богослова и Апокалипсиса, где все взрывалось, а Дьявол был низвергнут в бездну, она давала нам неделю, чтобы передохнуть и обдумать услышанное. А затем начинала заново – Бытие, глава первая. В начале сотворил Бог небо и землю…
Мне казалось, что это огромная работа – сотворить целую планету, целую вселенную – и потом разнести все в клочья, но это одна из проблем буквального восприятия христианства: зачем ухаживать за планетой, если ты знаешь, что в итоге все разлетится на куски?
Моя мать была хорошим чтецом – она читала уверенно и с выражением. Она читала библию так, будто та была написана только что – и может быть, для нее это так и было. Я рано поняла, что заключенная в тексте сила не имеет срока давности. Слова продолжают выполнять свое предназначение.
Рабочие семьи на севере Англии привыкли постоянно слышать в церкви Библию 1611 года и сохранили в каждодневной речи архаичные формы местоимений ‘thee’, ‘thou’ и ‘tha’, и язык этот совсем не казался нам трудным. Мне особенно нравилось выражение "судить живых и мертвых" – вы действительно живо понимаете разницу, если живете в доме с мышами и мышеловками.
[Слово thou (транскрипция [ðaʊ]) ранее являлось местоимением второго лица единственного числа в английском языке – фактически аналог нашего "ты". Впоследствии было вытеснено местоимением второго лица множественного числа you, в силу повсеместного обращения на "вы". По сей день форма thou сохранялась в религиозных текстах для обращения к Господу, став редко употребимой, хотя достаточно часто встречается в разговоре на севере Англии и Шотландии, а также кое-где в США. Стоит в именительном падеже, косвенный падеж thee, притяжательная форма thy или thine.
“the quick and the dead” – фраза из Послания Тимофею: "Итак заклинаю тебя пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и Царствие Его".]
В шестидесятых годах многие мужчины – именно мужчины, не женщины – посещали вечернюю школу при Мужском рабочем институте или Институте механики – еще одна прогрессивная инициатива, зародившаяся в Манчестере. Идея "улучшения себя" тогда не рассматривалась как занятие для элиты; точно так же не считалось, что все ценности относительны и что все культурные проявления более или менее одинаковы, будь то ужастики студии "Хаммер фильм" или Шекспир.
На занятиях в вечерних школах Шекспира изучали часто, и ни один человек ни разу не пожаловался, что ему сложно понимать язык. Да и с чего бы это? Ничего сложного – это был язык Библии 1611 года. Библия короля Якова появилась в том же году, что и первая разрекламированная постановка шекспировской "Бури". И в этом же году Шекспир написал "Зимнюю сказку".