– А теперь, Оникс, ты расскажешь мне все, что знаешь о Гахаре. Очень подробно и ничего не упуская.
Она медленно натянула штаны, сползла и села, прислонившись спиной к стене, стараясь твердо смотреть в его глаза.
– Я ничего о нем не знаю, – сказала она, надеясь, что голос не слишком дрожит.
– Кажется, я слишком добр с тобой, – задумчиво сказал Лавьер. – Доброту ты не ценишь. Так я могу это исправить.
Одним движением он оказался рядом, вздернул ее и одной рукой сжал горло. Оникс захрипела, пытаясь вздохнуть.
– Я не знаю… ничего…
Он чуть ослабил хватку.
– Зачем ты пыталась отвлечь меня утром? Чтобы он мог сбежать? Кто он тебе? Отвечай!
– Никто! – отчаяние и страх словно придали ей сил, и девушка почти закричала. – Он мне никто, конечно! Просто встретился в коридоре и попросил тебя задержать. Сказал, что ты убьешь его, если тебя не отвлечь!
Оникс смотрела в его глаза, интуитивно понимая, что врать нельзя – почувствует. И говорила правду, просто… не всю. Но о той части, о которой умалчивала, она старалась не просто не думать, а загнать ее как можно глубже в свои воспоминания, опасаясь, что аид может пролезть к ней в голову и все там рассмотреть.
– И маленькая раяна решила помочь, даже по доброй воле лечь под меня, ну надо же! – усмехнулся аид, не сводя с нее взгляда.
– Да! – выкрикнула она. – Я просто хотела, чтобы он остался жив! Я не понимаю, чем он перед тобой провинился, я просто устала от того, что вокруг меня все умирают!
В каком-то смысле Оникс говорила правду, и теперь она надеялась, что эта правда читается в ее глазах.
– Плохо старалась, – с насмешкой сказал он, – Гахар мертв.
– Ты… убил его?
– Да.
Он усмехался, но глаза оставались холодными и внимательными, отмечая малейшее проявление ее эмоций. Губы Оникс дрогнули и скривились, а на лице проступила горечь и сожаление. Но никакого сильного потрясения или глубоко горя, как бывает от потери близкого человека, аид не заметил. Лавьер мог применить к раяне свой дар, зная, что она не выдержит очень быстро и расскажет все, вплоть до самых сокровенных своих чувств и мыслей, но что-то его останавливало. Может, то, что, после того как он все из нее вытряхнет, раяна станет сломанной куклой.
– Я говорю правду! – прошептала она. – Я просто хотела, чтобы он остался жив… Как и все остальные…
– Что еще он тебе сказал?
– Ничего. Только то, что совершил ошибку и ты убьешь его, если я не задержу тебя. Мы и разговаривали-то всего пару минут, не больше. И потом мне стало плохо. Это все. Поверь… мне.
Она закусила губу, чувствуя горечь внутри себя, но глаз не отвела. По его лицу невозможно было понять, о чем аид думает и верит ли ей. Лавьер отпустил ее, и Оникс, пошатнувшись, оперлась рукой о стену.
Аид отошел от нее и вышел, не став больше ничего спрашивать. Девушка еще постояла, кусая губы, а потом сняла сапоги, проверила свои сокровища, спрятанные внутри, залезла под одеяло и закрыла глаза. Перед глазами стоял Гахар и улыбался. Она задремала, но проснулась, когда вернулся аид, походил по комнате, устанавливая магическую защиту, лег рядом, не раздеваясь, прижал девушку к себе. Уткнулся носом ей в затылок, затих.
Лавьер уснул моментально, просто позволив своему телу и сознанию отдых, но даже во сне не выпуская раяну из рук.
Глава 13
Утром они уехали. Оникс ничего не спросила про Ленара, с ужасом вспоминая крики боли, что раздавались ночью в доме. Аид с ней не разговаривал, даже почти не смотрел, только подсадил в седло и отвернулся. Девушка не понимала его мыслей и чувств, и сейчас ей казалось, что эта холодная отстраненность даже хуже его страсти.
Несколько дней слились для Оникс в бесконечную череду полей, лесов, размытой дождем дороги и чужих домов, в которых она просто падала от усталости на кровать. А на четвертый день она почувствовала запах моря.
Оникс не была уверена, но ей всегда казалось, что море должно пахнуть именно так: солью и штормом. Она вдохнула полной грудью, расширившимися глазами рассматривая очертания скал. Отсюда они действительно казались синими, словно нарисованными на холсте. А под ними билась вода, разбиваясь о камни белой пеной и с каждым ударом устремляясь все выше, туда, где темнел замок, острыми шпилями протыкая небо.
На границе владений им навстречу выехали стражи и склонились, узнав своего господина.
– Мы рады вашему возвращению в Синие Скалы, Верховный.
Лавьер кивнул, рассматривая замок, в котором не был пару лет. Короткое время отдыха он предпочитал проводить в своем столичном поместье. Лавьер не скучал по родовому замку, и его не тянуло вернуться сюда, разве что иногда снилось это холодное море, что бьется о скалы. Но и это было довольно редко.