– Незавидная судьба, – с горькой насмешкой сказала она. – В нашем мире родиться с даром или родиться раяной – одинаково мерзко. И там, и здесь итог один, а жизнь такая, как прикажут. Раянам – умирать, псам – убивать.
Она пожала плечами и пошла вперед, больше не оглядываясь и не глядя на портреты.
Завтрак аид приказал накрыть в большой комнате, уставленной шкафами с книгами, и пока прислужницы расставляли на столе еду, Оникс завороженно рассматривала солидные кожаные переплеты и свитки пергаментов.
– Ты умеешь читать? – спросил Лавьер, появляясь за ее спиной.
– Нет, в обители этому не учат, – спокойно соврала Оникс. – Но мне нравится, как пахнут книги. – Она осторожно провела пальцем по толстому черному фолианту.
– Это человеческая кожа, – насмешливо сказал он, и Оникс отдернула руку, словно обожглась. Аид рассмеялся. Девушка отвернулась от шкафов и пошла к столу, в животе уже настойчиво урчало от голода, все же, когда Анакин ее усыпил, она даже поужинать не успела.
Она села, привычно поджала ноги. Уж чему-чему, а этикету Оникс точно никто не учил, поэтому сидеть она привыкла так, как ей удобно. Прислужницы сервировали стол и удалились, так и не подняв глаз. Оникс взяла серебряную вилку, повертела ее в руках, рассматривая, как играют блики. Положила вилку и осторожно дотронулась до стеклянного бокала, с удивлением обрисовала контур длинной ножки. Бокал был тонкий, прозрачный и, несомненно, очень дорогой, она не представляла, как из такого можно пить. Даже взять в руки страшно.
Девушка отодвинула фужер подальше. Вилки для нее тоже были непривычны, поэтому она взяла ложку, зачерпнула горячую кашу с мясом и с удовольствием отправила в рот. Аид почти не ел, больше смотрел на нее. Оникс его взгляд нервировал, но она была слишком голодна, чтобы это лишило ее аппетита. Хочет смотреть – пусть смотрит.
Насытившись, она промокнула рот и откинулась в кресле.
– Вина? – любезно осведомился Лавьер.
Оникс покачала головой.
– Воды, пожалуйста, – ответила она.
Аид хмыкнул, налил воду в кубок, протянул ей. Оникс медленно пила воду, рассматривая его. Она понятия не имела, как снять кольцо с его руки и что делать дальше. А если слова об отъезде ей не приснились, то нужно раздобыть это кольцо скорее, потому что другого такого шанса может и не быть. Но как это сделать, она не представляла.
– Это антанит, – сказал Лавьер, – металл, из которого сделано кольцо, – антанит. Его добывают в Льдистых горах, там же, где находят кристаллы. Говорят, антанит усиливает дар.
Он говорил спокойно, даже равнодушно, а у Оникс во рту от страха пересохло. Вот архар, она ведь старалась не смотреть на кольцо!
– И что, правда усиливает? – как можно безразличнее спросила она.
– Нет.
– Зачем же ты его носишь?
Он пожал плечами.
– Привык.
Девушка осторожно глотнула воды.
– Никогда не видела этот… антанит. Можно посмотреть? – спросила она.
Лавьер снял кольцо, протянул ей, на его пальце осталась полоска более светлой кожи. Оникс рассматривала темное тусклое кольцо, опускала глаза и лихорадочно думала, как заполучить его. Аид, словно специально, опять помог ей.
– Обычно девушки предпочитают что-то более блестящее, – сказал он. – Надо же, твои глаза так загорелись от тусклого антанита. У тебя необычный вкус, Оникс.
Она быстро посмотрела ему в глаза. Чудится или он насмехается? Надела кольцо на указательный палец, но оно было слишком велико.
– Мне нравится… – чуть запинаясь, сказала Оникс, подняла на него глаза и тихо добавила: – Подаришь?
Аид откинулся в кресле.
– Возможно. Но это кольцо… дорого мне. Что подаришь ты взамен, Оникс?
– А чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты станцевала для меня.
– Я не умею танцевать, – тихо сказала она.
Аид протянул ей руку, требуя кольцо обратно и скрывая насмешку. Оникс решительно сжала ладонь и поднялась.
– Хорошо, – сказала она.
– Какая удивительная любовь к тусклому металлу, – негромко произнес аид. – Я даже помогу тебе, раяна.
Он встал, достал из шкафа черную шкатулку и медленно открыл. Теплый свет магического кристалла осветил комнату, и полилась негромкая нежная мелодия. Аид подошел к девушке, дернул шнуровку ее платья и снова вернулся в кресло.
– Начинай.
Оникс стояла посреди комнаты, сжимала зубы, не зная, что делать. Она не поняла, зачем Лавьер развязал шнуровку ее платья. Танцевать раяна не умела. Конечно, кружилась иногда на лесной поляне, когда сердце билось от радости юности, летнего солнца и беспричинного ожидания счастья, но и только. Большего она не умела. Девушка закрыла глаза, слушая музыку, нежные переливы которой вдруг сменились устойчивым ритмом, нарастающим, словно приближающийся шторм, и внутри Оникс тоже что-то нарастало, поднималось из глубины ее сущности, захватывало в плен. Она распахнула глаза, осознав, что двигается, изгибается, скользит руками по своему телу, избавляясь от мешающего платья. В ней что-то происходило, эта странная музыка словно не звучала извне, а билась в ее крови, в сердце, в горле, внизу живота, рождая внутри пламя.