Ей хотелось презрительно рассмеяться на его слова, но она не стала. Потому что глаза Оникс говорили «нет», а тело дрожало, желая большего.
Аид мучительно медленно вошел в нее, оттягивая этот момент безумного удовольствия, и, не сдержавшись, застонал, откидывая голову, ловя разгоряченными губами капли дождя. Потом прижал ее крепче, задвигался, и Оникс уперлась руками в его плечи, потому что сейчас он был единственной опорой в этом мире чувственной темноты. Он снова целовал ее, входил языком ей в рот в такт своим движениям внизу, посасывал, чуть прикусывал губы, и Оникс уже не понимала, что с ней творится. Но от его горячего тела, от холодного дождя, от черной воды, что билась внизу, от движений внутри ее горячая и сладкая волна нарастала внизу живота, смывая напрочь остатки разума. От злости, от ненависти, что так тесно сплелись с желанием, она снова вцепилась зубами в его губу, желая сделать больно теперь уже за наслаждение, прокусывая до крови, и тут же внутри что-то взорвалось, она зажмурилась, и Лавьер задвигался быстрее, уже просто насаживая девушку на себя и оскаливаясь от собственного экстаза. Яркого, острого почти до боли наслаждения, такого, что взрывалось не только в теле, но и в сознании так мощно, что по сравнению с этим любая забава аида казалась унылой и скучной.
Архар, как же с ней хорошо… Просто немыслимо хорошо. Ни заменить, ни забыть… Ни успокоиться. Ни вытравить из себя. Он прижимал к себе раяну, глядя на острые скалы, на бушующее море, поглаживая ей спину и даже пальцами ощущая цветок. Бархатные листья, нежный бутон. Черный рисунок, отпечатавшийся в его душе.
Ран Лавьер прижал Оникс к себе, не в силах разомкнуть рук.
Поднял голову, встретился взглядом с девушкой. Дождь усилился, и они оба были насквозь мокрыми, и оба дрожали от пережитого удовольствия. Он поднял руку, провел пальцем, стирая свою кровь с ее губ. Так много хотелось сказать. Но аид знал, что слова ничего не исправят… И ничего не значат.
– Надеюсь, ты выспалась, Оникс, – тихо произнес он, глядя ей в глаза. – Потому что спать ты сегодня вряд ли будешь.
Оникс отвернулась, посмотрела на море.
Она не могла отрицать, что реагирует на его ласки, он мог быть весьма убедительным, если хотел этого. Мог сделать больно, мог подарить наслаждение. Она ненавидела его и за то и за другое. Оникс улыбнулась краешком губ.
Раян называли ядовитыми змеями еще и за то, что они никогда ничего не забывали и не прощали.
Глава 15
… – Тебе понравилась сказка, Оникс? – спрашивает ее Катран.
Они сидят на стволе поваленного дерева, и коричневые от времени руки Катрана ловко выпиливают деревянную свистульку. Девочка сидит рядом, водит палкой по земле, подковыривая камушки.
– Что, не понравилась? – лукаво спрашивает старик. – Почему? Это ведь сказка о прекрасной принцессе! Все девочки хотят стать принцессами, а ты?
– Я – нет, – дернула плечом девочка.
– Нет? – Блеклые глаза старика хитро прищуриваются. – Хм… и кем же тогда ты хочешь стать?
Оникс водит палкой и хмурится. Сказка ей понравилась, но вот принцесса показалась глупой, она только и делала, что сидела в пещере, пока принц сражался с драконом. Еще и ревела при этом.
– Я… я хотела бы быть… драконом! – выпалила девочка, не глядя на Катрана. Потом не удержалась, бросила быстрый взгляд, опасаясь, что он хохочет за ее спиной. Но старик все так же сосредоточенно вырезал свистульку и если и прятал в бороду улыбку, то она была доброй.
– Хм… необычное желание для красивой девочки. И почему же ты хочешь быть драконом, Оникс?
– Потому что дракон сильный! Большой, смелый, умеет летать и плеваться огнем! Дракон свободный и может лететь куда захочет! А сказка неправильная, было бы куда лучше, если бы дракон сожрал этого простофилю-принца! А потом и принцессу, чтобы не ныла! И улетел куда-нибудь в теплые страны…
Катран не выдержал и все-таки расхохотался.
– Ну и ну! – сквозь смех сказал он. – Да уж, ты особенная девочка, Оникс… И если сильно захочешь, сможешь стать кем угодно…
– Даже драконом? – с надеждой спросила Оникс, уже не обижаясь на его смех.
Катран вдруг замолчал, и его улыбка стала чуть грустной.
– Драконом вряд ли, милая, но, возможно, ты сможешь стать свободной… Если выберешь свободу… Но это сложный выбор, моя девочка, очень сложный. Ведь на другой чаше весов может оказаться что-то гораздо более важное…
– Катран, я не понимаю, когда ты так говоришь!