В лишенном эмоций компьютерном мире Мария может предложить Даниэлю – своему неназванному партнеру – один цент. Компьютерный Даниэль может решить, что один цент лучше, чем ничего, приняв ее предложение. Ожидая такого решения со стороны Даниэля, Мария предлагает абсолютный минимум.
Однако реальные люди, как оказалось, гораздо чаще поступают иначе. Сотни ученых предлагали сыграть в эту игру десяткам тысяч студентов по всему миру. Некоторые ради этого даже отправлялись в самые отдаленные уголки планеты, чтобы поиграть с представителями самых различных обществ. Они присоединялись к антропологам, работавшим на продуваемых всеми ветрами плато в Монголии, и общались с кочевниками торгутами в полупустыне. Они играли в эту игру с эквадорскими индейцами племени ачуар, которых осталось на планете всего около 6 тысяч. Странная группка ученых с маленькими записными книжками посещала скотоводов племени орма на безводных кенийских равнинах, жителей деревни Ламалера на маленьком индонезийском острове и десятки других народов, Каждый раз этот странный клан с учеными званиями в сопровождении свиты ассистентов предлагал местным жителям совершить этот причудливый ритуал обмена.
Результаты в разных обществах несколько различаются, но обычно на любое предложение меньше двух-трех долларов все Даниэли мира посылали Марий всего мира куда подальше. Марии всего мира об этом знали. Именно поэтому всюду – ив джунглях, и в пустыне, и в скучной компьютерной лаборатории – большинство Марий предлагали своим Даниэлям не по одному центу, а по четыре-пять долларов.
Но почему Даниэли всего мира отвергают подарки, которые составляют меньше 20–30 процентов от целого, но все равно остаются подарками, которые они получают просто так? Ответ прост: Даниэли, по сути, платят за то, чтобы наказать скаредных Марий. Наказание несправедливости в восприятии большинства людей – это правое дело. Кроме того, оно приносит удовольствие. Мы знаем об этом потому, что, пока некоторые ученые бродили по пустыням и джунглям, другие общались с нейрохирургами. Те навешивали на игроков сканеры и наблюдали за деятельностью головного мозга во время игры в «Ультиматум». Когда очередной Даниэль наказывал за несправедливое предложение, системы в его мозгу включали эмоциональное вознаграждение [6].
Элизабет Вуд в Сальвадоре наблюдала схожую картину. «Когда вокруг идет война, вместо того чтобы быть убитым, ты берешь в руки оружие, – вспоминал один кампесино, объясняя ей, почему война не останавливается. – Из-за этого она разрастается еще больше. Ты хочешь отомстить за смерть брата». Другие объясняли свою мотивацию нравственным возмущением и желанием сделать мир более справедливым. В любом случае ответный удар приносит удовлетворение и основывается на ощущении, что именно так и следует поступать.
Стремление к справедливости, готовность наказывать за ее отсутствие можно обнаружить в любом человеческом обществе. Такое положение вещей помогает людям взаимодействовать в больших группах. Чтобы убедиться в этом, посмотрим на маленькие группы, в которых все друг друга знают и постоянно общаются. Допустим, Мария и Даниэль живут в одном селении или торгуют на одном рынке. Если Мария обманет Даниэля, он наверняка решит наказать ее: для него это будет иметь стратегический смысл. Если он не сделает этого, она, с большой вероятностью, обманет его и в следующий раз. В свою очередь Мария, понимая стимулы Даниэля и зная, что ей неоднократно придется иметь с ним дело в дальнейшем, дважды подумает, прежде чем решиться обмануть его. Таким образом, регулярные взаимодействия становятся залогом сотрудничества.
Однако в больших обществах эта стратегическая логика хромает. Если группа увеличивается, растет вероятность, что мы будем взаимодействовать с незнакомцами не постоянно, а однократно. Каждое такое взаимодействие будет содержать риск того, что вас обманут.
Это похоже на длительную серию анонимных игр в «Ультиматум». Мария не надеется встретиться с Даниэлем снова, а в таком случае зачем ей проявлять великодушие? Даниэль может решить наказать ее, но какой смысл прилагать такие усилия, если в этом не будет никакой пользы для дальнейших торговых и иных отношений? Когда ни у кого нет стимулов укреплять отношения, сотрудничество поддерживать сложнее. В этом кроется классическая проблема коллективных действий.