Однажды утром на почте Лефти кое-что мне показал. Своими короткими пальцами он ткнул в один из заголовков нашей газеты Waterville Sentinel, посвященный Берту Хоукинсу, непобедимому бегуну кросс-кантри из Уотервиль-Хай. Он устанавливал рекорды дистанции на каждом кроссе, в котором участвовал. Хоукинс немедленно замаячил перед глазами, почти угрожающе, вытесняя все остальное из жизни.
Нет лучшего способа заставить человека почувствовать себя маленьким, чем показать ему кого-то большого. Поэтому многие пытаются охаивать более способных, чем они сами. В беге ты не можешь обмануть себя и кого-либо еще. Ты должен противостоять фактам; я знал, что Хоукинс может обогнать Бога.
Встреча с Хоукинсом была неизбежна, ведь Уотервиль был всего в нескольких милях вниз по реке Кеннебек. Высшая школа Уотервиля относилась к классу L («большая»), в то время как мы были S («малая»). Тем не менее тренер Колби пригласил их выступить против нас, и они пришли. Я не встречал «Уотервильских воинов» ранее и впервые увидел их, когда они вышли из раздевалки на смотр перед школой Эверилл-Хай. Мы не считались фаворитами. Я тоже знал, что через несколько минут меня разоблачат: я вовсе не отличный бегун. Я просто больше старался.
Как и у всех неуверенных в себе детей, большая часть моего существования проходила в колебании на тонком, остром краю, по одну сторону которого лежала самостоятельность, а по другую – угождение всемогущим родителям или авторитетам. Весы были не уравновешены; моя хозяйка с самого начала видела во мне фундаментальные недостатки. Она называла меня маленьким гунном, потому что у меня был необычный акцент и я плохо говорил по-английски. Впоследствии она лишь укреплялась в своем мнении: видя знаки судьбы в каждом невинном акте веселья, любопытства и выживания, она воображала их злыми и чрезвычайными преступлениями. Через несколько лет я почувствовал, что лишился именно тех качеств, которые ценил и к которым стремился. Когда больше нечего было терять, для восстановления гордости мне оставались только бесшабашные поступки и спортивное мастерство. Я попробовал и то и другое. В первом случае из-за возмутительных поступков меня выгнали из школы всего за неделю до того, как я должен был получить аттестат о среднем образовании. Во втором же случае спортивные достижения помогли мне закончить школу. Гонка в соперничестве с Хоукинсом косвенно способствовала второму.
Кто-то показал мне его. Это был тощий ребенок с черными коротко остриженными волосами – он одарил меня слабым подобием улыбки (или это была усмешка?), когда мы выстраивались в линию на старт.
Как обычно, Хоукинс стремительно стартовал и уверенно лидировал. Мы бежали полтора километра в гору по Грин-роуд, по которой я однажды пытался убежать от автомобиля директора Келли, застуканный там во время обеденного перерыва: я тогда поджигал петарду, которую смастерил на уроке химии. Петарда погасла, не успев взорваться, но пошли слухи, что «маленький немецкий мальчик пытался уничтожить мост». К счастью, Лефти только посмеялся над этой чепухой и разговаривал со мной как ни в чем не бывало.
Это была моя домашняя территория. Я знал, что, если бы я удерживал темп до вершины холма, Хоукинс бы почувствовал, что сегодня не его день. Это был мой единственный шанс. Постепенно я настигал его: должно быть, он услышал шаги, потому что он обернулся и посмотрел на меня, и перед тем, как пробежать очередную сотню метров, к моему крайнему изумлению, он остановился, чтобы спокойно отлить у дороги. Как только начинаешь это дело, уже нельзя так просто закончить; нужно дождаться конца. Я воспользовался преимуществом и обошел его, взяв инициативу в свои руки. Передо мной лежала вершина холма, теперь дорога шла только вниз по склону. Я ускорился, развивая свое преимущество. К тому времени, как я пересекал маленький бетонный мост, на котором некогда устроил свой маленький розыгрыш, Хоукинс был все еще позади. Я слышал крики девочек и возглас тренера: «Отлично, Бен!» (так меня звали в средней школе и в колледже). Я собрал свои последние силы и сумел пробежать еще несколько шагов до финиша. Умение бегать может длительное время казаться антилопе не очень важным до того момента, когда наконец ее не начнет преследовать лев. Для меня этот момент оказался очень важным. Мысль управляет материей.