— Да, верно.
Поблагодарить за вечеринку? Или… кхм… пригласить меня на свидание?
Оказывается, ни то ни другое.
Он начинает распространяться, как ни удивительно, о «Кельтских тиграх»; он видел черновой монтаж первых сцен с Сэди Смит и так же восхищен, как и я.
Я все жду какой-нибудь берк-филиппики и, разумеется, наконец дожидаюсь:
— Так кто же был тот тип, который пришел незваным под самый конец вечера?
— Долго рассказывать.
— Он из Южной Африки?
Я хрюкаю в ответ. Это не очень вежливо, но лучшее, на что я способна.
— Да, я так и думал, что узнал этот акцент.
Я не отвечаю. Чем меньше говорить об этом, тем лучше.
— Бывший любовник, наверно.
Я снова отвечаю молчанием. Филип, кажется, уловил намек, что это не та тема, на которую я хотела бы распространяться, и переводит разговор на другое:
— Знаете, Мэгз считает, что мне следует пригласить вас на свидание.
Типично для него, жутко типично. Так он пригласил меня или нет? Нормальный парень сразу бы сказал: «А не сходить ли нам в кино (в кафе, в ресторан)?» Просто, прямо и всем все понятно.
Но этот-то определенно ненормальный…
«Мэгз считает, что мне следует пригласить вас на свидание» возлагает на меня бремя ответственности, и сейчас я не знаю, что сказать. Если я отвечу «Да, пожалуйста, спасибо, это было бы прелестно», то покажусь навязчивой, а если буду хмыкать, охать и бурчать что-то нечленораздельное, то получится, что я нагрубила начальнику своего начальника.
— Ну, как вы думаете? — спрашивает он. — Это хорошая мысль? Или плохая?..
Честный ответ: я не знаю.
Я не знаю, как я об этом думаю.
Единственная причина, по которой мы ввязались в этот крайне неловкий обмен мнениями, та, что оба мы одиноки, вот и все. Я не влюблена в него и совершенно уверена, что и он не влюблен в меня. Мы оба в том возрасте, когда шляться по клубам и кабакам в поисках новых знакомств становится слишком утомительно, поэтому хватаешься за то, что под рукой.
Но… он друг Мэгз, что многое говорит в его пользу. Периодически возникающий образ безликого жениха возвращается в мои мысли. Ну да, он не идеален и просто пытается присмотреться ко мне, потому что подруга посоветовала, но я же собираюсь выйти замуж, верно? И до конца года? Как говорит Ира, нам следует раздувать список наших ухажеров, иначе мы никуда не продвинемся. И он проявил большую деликатность в заварушке с Робом Ричардсом и Божьей Карой О'Киф, когда вызвал меня в свой кабинет, просто чтобы проверить, все ли в порядке… не так ли?
Потом я думаю о Рэйчел и ее ночной эскападе. Да, она, конечно, надавала бы мне по шее за такие слова, но по справедливости Дол… прошу прощения, я хотела сказать — Гордон… в общем, он живое доказательство того, как окупается настойчивость. В нашей жизни надо идти на риск.
Пока я сомневаюсь, Филип прибегает к одной из своих классических возмутительных штучек:
— Послушайте, Эмилия, я хорошо представляю себе, что приглашать на свидание одинокую женщину лет тридцати с хвостиком — все равно что кормить с рук пиранью: каждый раз ожидаешь, что тебе откусят руку, так живо они стремятся сказать «да». Ну, решайте, как вы смотрите на приглашение в бар после работы как-нибудь на неделе?
— Что вы сказали?
— Простите, это вышло нехорошо? Это была просто шутка. Ах черт, мне следовало бы сперва долго-долго разглагольствовать на светские темы, правда? Простите меня, пожалуйста, я давно не практиковался.
Какой странный и скользкий тип. Сначала он так груб, что вам хочется швырнуть в него телефонной трубкой, а через минуту он вдруг становится… почти симпатичным…
— Филип, пожалуйста, не думайте, что вы должны приглашать меня на свидание только потому, что вам так посоветовала Мэгз. Это очень мило с вашей стороны, но вам не нужно так делать.
— Ну что ж, значит, отказ?
— Мы же работаем вместе.
— И ваше мнение?
— Это было бы… ужасно.
— Чушь. Скажите мне прямо, Эмилия: в чем дело?
Ну хорошо, раз он сам попросил…
— Я вовсе не хочу выглядеть придирчивой, но вы тот самый человек, который поставил мне ультиматум: или исправить «Кельтских тигров» за полгода, или голову под топор. Простите за напоминание, но мысль о том, чтобы ходить на свидания с человеком, который может к Рождеству вынудить тебя встать в очередь на бирже труда, несколько устрашает. Может быть, это звучит странно, но я вовсе не хочу быть уволенной.
Наступает тяжелое молчание, и я совсем не уверена, что он до сих пор на проводе.
— Алло! Филип?
— Да, я слушаю. Ну что ж, по крайней мере, это не надуманная причина, и на том спасибо. В последний раз, когда я приглашал девушку на свидание, она сказала, что ей нужно остаться дома, чтобы заполнить налоговые декларации. Позвоните мне, если передумаете. Помните, я богат, холост и мне под сорок. Я на брачном рынке на стороне потребителя.
Он дает отбой, и я валюсь обратно на подушки.
Это не хорошо и не плохо.
Это ужасно.
ГЛАВА 26
МОЙ РЫЦАРЬ В РЖАВЫХ ДОСПЕХАХ
Да, признаю — я лгунья и обманщица.
Я приняла ответственное решение.
Я пропускаю моего следующего по списку бойфренда. Да, я понимаю, что Ира будет в гневе; да, я понимаю, что нарушаю все правила; да, я знаю, что трусость меня не украшает, но если бы вы знали горькую, жестокую правду, то сделали бы то же самое.
Я должна объяснить.
Время: рождественские праздники 1991 года.
Место: долгая, слякотная, туманная, обледенелая дорога из Дублина в северное графство Монаган.
Повод: Тим Синген-Андервуд, мой замечательный, прекрасный бойфренд пригласил меня на Новый год в свое фамильное поместье. В первый раз в жизни меня собираются официально представить родителям и всей семье, и я переживаю целую бурю эмоций. Я польщена, ошеломлена, по уши влюблена в своего бойфренда, отчаянно хочу произвести хорошее впечатление на его семью, но больше всего…
…я до смерти напугана.
Прежде всего разыгралась драма по поводу того, что надеть.
— Тебе нужно выбрать правильную цветовую гамму, — говорит Кэролайн, пока мы с ней потихоньку роемся в общем достоянии моего, ее и Рэйчел объединенного гардероба. Мы втроем снимаем маленький одноквартирный дом, что очень удобно, потому что у каждой в круглосуточном доступе оказывается не только свой набор платьев, но и гардероб всех остальных.
Джейми тоже наполовину переехал к нам и ночует преимущественно на нашем раскладном диване, взятом напрокат. Это тоже очень удобно, потому что а) он единственный из нас, кто хоть как-то может готовить, и б) это все равно что жить вместе с личным стилистом.
— Не забудь, что Сим-Сим-Андервуды — это состоятельные старинные аристократы из западной Великобританиии, — говорит Джейми, заходя в спальню Кэролайн в одних трусах и жуя тост.
— Синген-Андервуд, а не Сим-Сим-Андервуд, — поправляю я его.
— Какая разница. Я считаю, что ты не должна надевать ничего слишком нового и вызывающего. Ты должна стремиться выглядеть убого и невзрачно, не ошибешься. Роскошь, но потрепанная.
— Как тебе это? — спрашиваю я, вытаскивая очень скромную кремовую блузку с высоким воротничком.
— Фу-у-у… сделай милость, убери ее обратно. Это слишком провинциально.
— Держу пари, они по вечерам переодеваются к ужину, — говорит Кэролайн, выуживая маленькое черное платье из темных закоулков своего гардероба и протягивая его мне. — Как у Агаты Кристи. А это как?
— Слишком сексуально, — говорит Джейми. — Они протестанты; наверное, всегда зовут на ужин священника. Тебе надо быть скромнее. Нам, наверно, придется нарядить тебя в жемчуга и шарф от «Гермес».
— У меня нет шарфа от «Гермес»! — кричу я в отчаянии. — Что мне делать? Вся моя одежда слишком… слишком…
— Слишком городская, — выручает меня Кэролайн, мягко заканчивая фразу. — Замечательный гардероб для журналистки-внештатницы, но, наверное, для такого случая он не годится. А это?