Роберт Силверберг
Зачем?
Проведя на Капелле-ХХII шесть месяцев, мы длинными прыжками отправились на другой край Галактики, где во лбу созвездия Скорпиона горит звезда по имени Дскубба. Восемь планет были осмотрены и классифицированы, собранные материалы подготовлены к передаче на Землю. После этого мы отправились дальше, Брок и я.
Из гиперпространства мы вышли у альфы Павлина, ярчайшей звезды этого созвездия — если смотреть с Земли. Альфа оказалась лишенной планет, если не считать шара в метановой атмосфере, покрытого грязью, на орбите радиусом в миллиард миль. Определив объект исследований как бесперспективный, мы ненадолго задумались.
Среди нас двоих существует разделение труда: Брок координирует процесс, а я занимаюсь деталями, въедливо и дотошно. Ему целое, мне частности. Так работаем вместе уже одиннадцать лет. За спиной у нас семьдесят восемь звезд и сто шестьдесят три планеты. И конца, в общем, не видно.
Пока мы висели в пустой и безвидной серости гиперпространства, Брок предложил:
— Маркаб.
— Альфа Пегаса? Да ну… Этамин.
К сожалению, гамма Дракона не слишком интересовала моего напарника.
— Тогда колесо, — Брок пригладил костлявой рукой ежик волос.
— Хорошо, — кивнул я. — Колесо.
Колесо это наш проводник. Трехмерная карта Галактики, подробная и сверкающая. Когда я тронул переключатель, сорвавшийся со стены лучик света заиграл на звездном диске. Взявшись за рукоятку, Брок раскрутил колесо: два, три, четыре, пять оборотов — стоп. В луче со стены блеснула Альфекка.
— Альфекка, стало быть, — кивнул Брок.
Альфекка. Сделав запись в журнале, я начал вводить координаты для гиперпространственного привода.
— Не смогли прийти к согласию… — Брок нахмурился, — По такому элементарному вопросу, как следующий пункт назначения.
— Хорошо. Разъясняй. Истолковывай. Проливай свет. Какую закономерность ты здесь видишь?
— Несогласие ради несогласия это нездорово, — мрачно объявил Брок. — В конфликте есть творческое начало, но не в таком бессмысленном. Вот что меня тревожит.
— Мы слишком долго мотаемся по Галактике, — предположил я. — Разорвем контракт, уволимся из корпуса исследователей, вернемся на Землю. Будем жить.
— Нет! — поспешно возразил побледневший Брок. — Ни в коем случае.
Из гиперпространства мы вышли вблизи Альфекки, яркой звезды в окружении четырех планет. Брок в это время решат задачи по матанализу, потея при взятии каждого интеграла. Глядя в толстое кварцевое стекло обзорного иллюминатора, я считал планеты.
— Четыре. Раз, два, три, четыре.
Минуту я смотрел на худое лицо Брока, плохо скрывавшее боль и напряжение.
— Выбери какую-нибудь, — потребовал он.
— Я? Зачем?
— Просто выбери.
— Альфекка-два.
— Отлично! Садимся. Не возражаю и не спорю. Слышишь, Хаммонд? Я хочу высадиться на Альфекке-два.
Брок улыбнулся, показав зубы, нехорошо блестя глазами. Впрочем, так и надо. Устраняя первопричину конфликта и смягчая напряжение, Брок поступал правильно. Когда двое живут на корабле одиннадцать лет, иначе нельзя.
Спокойно и тщательно запеленговав Альфекку, я ввел данные в компьютер и запустил программу посадки. Такова стандартная процедура, именно так мы с Броком приземлялись уже сто шестьдесят три раза.
Ожил ионный привод, и мы устремились «вниз». Альфекка поднялась навстречу бледно-зеленой игле корабля, снижавшегося кормой вперед.
Посадка прошла нормально. Я пометил место на карте — крупно написал «164». Мы надели скафандры. Брок замешкался у входа в шлюзовую камеру, разглаживая лиловую ткань скафандра и подтягивая ремни. Губы его нервно подергивались; прозрачный шлем не скрывал ни страха, ни усталости.
— Ты скверно выглядишь, — сказал я. — Может, не будем торопиться с прогулкой?
— А может, сразу вернемся на Землю? — горько возразил Брок. — Жить в муравейнике, дышать серыми помоями? Нетуж, пошли.
Он нажал на кнопку, и дверь шлюза откатилась в сторону.
В шлюзовой камере, а потом в лифте Брок упорно молчал, отводя глаза. Жаль, что я лишен его дара улавливать закономерности: наверняка ему было плохо уже давно и неспроста.
Но я не находил для этого никаких причин, хотя за одиннадцать лет должен бы изучить Брока, как самого себя или лучше. Однако я ничего не понимал. Вслед за Броком я спрыгнул на грунт.
Начался исследовательский этап сто шестьдесят четвертой экспедиции.
Тускло-оранжевая равнина простиралась до самого горизонта. На сухой каменистой почве росли редкие деревья с голыми стволами и синеватой корой; по земле стлались зеленые узловатые лианы.