Ты теперь далеко, далеко,
Между нами снега и снега,
До тебя мне дойти нелегко…
Пиши. Целую крепко. Лида.
Среди множества папиных записей, статей, докладов, черновиков диссертации я, время от времени, нахожу его письма и дневники. Скорее, отрывки записей и дневников.
г. Можга 17.12.42г
……………………………………………..………
Три дня отделяют меня от этой девушки. Они позволили мне все взвесить, все оценить, все пережить снова (в воображении). Вернется ли опять прошедшее? К сожалению, нет. От этого делается настолько тяжело. Но стараюсь забыться, думать о чем-нибудь другом. Но о чем лучшем можно думать? О чем таком можно еще думать, которое заполнило бы сердечную пустоту. Природа, оказывается, настолько бедна, что не может заполнить пустоту даже одного сердца. Оказывается, чувства доминируют над сознанием даже у такого высокоразвитого существа, как человек.
Лида! В этом коротком слове, в этом небольшом человеке заключено столько благородства, столько нежности, столько человечности, что я оказался пленником страстной любви к ней. Я влюбился в нее страстно и крепко. Самые чистые чувства я предложил ей. Интересно, что у нее ко мне: сожаление, уважение, или еще чего-то? Этот вопрос мучает меня. Кого я искал? Каков мой идеал? Я искал человека, который заключал бы в себе три качества: любимой девушки, друга, товарища. Я не согласен видеть перед собой только женщину в полном смысле этого слова. Этого неимоверно мало. Этого больше, чем недостаточно.
Запись в дневнике обрывается.
Лидия Петровна Скворцова, 12.02.1943 г. “Лене в память нашей теплой крепкой дружбы. Вспоминай Лидочку и наши вечера. Лида.”
Л.С. Бержанский, 1942 г.
6
– Па, так что, дети не приглашают Заура в Париж?
– Не знаю.
– Может, после смерти Франсуазы ему тяжело туда возвращаться?
– Может.
– Он так и живет один?
– Нет. Живет с какой-то женщиной.
– Молодой?
– Ты что – смеешься?
– Чего?
– В его возрасте?
– Как раз в его возрасте и совершают такие глупости.
– Но не все же.
– Не все.
– Перестань. Я знаю, что женщина ему под возраст. По-моему, его коллега. И, по-моему, восточная женщина.
– То есть, с Кавказа?
– Да.
– А как она к его детям и внукам?
– Ты задаешь странный вопрос.
– Почему?
– Это же восточная женщина.
– Понятно. Значит, послушная.
– Значит: понимающая и уступающая.
– Бедные европейские женщины, – рассмеялась я, – восточные соперницы – бесконечный упрек вам.
– Ну, хватит, перестань. Скажи лучше, когда звонить Зауру?
– Может, я сама ему позвоню?
– Не лишай меня возможности пообщаться с ним.
– Извини, не подумала. Па, совсем забыла. А что тебе привезти из Парижа?
– Себя.
– А серьезней?
– Господи, ну, подумай, что мне нужно.
– Я знаю, что тебе понравится.
– Интересно.
– Мужской берет. Ты у меня как француз: весной и осенью носишь берет.
– Перестань. Это дорого.
– Откуда ты знаешь?
– Просто так думаю.
– Па, Франсуаза похоронена на одном из кладбищ Парижа?
– Нет. Где-то за городом.
– Потому что дорого?
– Наверно. Не уточнял.
– А фотографию памятника Заур показывал?
– Да. Он сам все придумал и оплатил.
– Так чего же он не ездит к ней на могилу?
– Думаю, до сих пор тяжело.
– Прошло столько лет. Жизнь.
– Поэтому и тяжело, что так прошла жизнь.
– Как ты думаешь, стоит предложить Мадлен и Саре поехать на кладбище к Франсуазе и отнести ей от всех нас цветы?
– Я думаю, стоит. Но посоветуйся лучше с Зауром.
7
Все, что связано с Зауром, где-то глубоко-глубоко, далеко-далеко тянулось к событиям той войны. У него была разрушена семья. У папы – первая и главная в жизни любовь.
Что надеются создать в результате войны те, кто ее начинает? Ведь она все рушит. Все, все, все.
Когда-то, после очередного документального фильма, показанного по телевизору, у нас произошел горький-горький разговор.
– Я понимаю, что война – это борьба за деньги. Но кто мне ответит: сколько стоила моя жизнь? Есть ли разница в стоимости жизни русского и немца?
Папа помолчал, а потом добавил:
– Когда же люди поймут, что у денег самая низкая в жизни цена.
– Дело, па, разве только в войне? Посмотри, как последние сто лет в нашей стране обесценена жизнь и государством и самими людьми. А тут еще и война.
– Знаешь, что меня удивляет. Ведь, древние говорили: человек рождается и умирает в одиночестве. Он еще одинок в горе. Сколько одиноких людей билось на смерть ради мира для других.