ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Я не уверен, что многие в сегодняшней России, даже среди тех, кому небезразлично прошлое отечества, задумывались над ролью декабристского поколения в истории расколотого надвое народа. Несмотря даже на то, что и сейчас с нами этот раскол — на «креативное» меньшинство и «уралвагонзаводское» большинство. Но начался он не вчера и не с Путина.
Можно даже точно назвать дату его начала. 1581 год, когда так называемые «заповедные» годы, введенные тем же Иваном IV, возвестили закрепощение большинства страны, крестьянства. «Лермонтов точно сформулировал впоследствии, что из этого получилось: страна рабов, страна господ». Столетие спустя, круто развернув меньшинство лицом к Европе, Петр довершил дело. С тех пор и разверзлась пропасть между двумя Россиями, и каждая из них жила в собственном временном измерении, одна в Европе, другая — в средневековье. В одной, по выражению Михаила Сперанского, «открывались академии, а в другой народ считал чтение грамоты между смертными грехами». Одна удивляла мир величием своей культуры, другая... Но мне не сказать лучше Герцена: «В передних и девичьих схоронены целые мартирологи страшных злодейств, воспоминание о них бродит в душе и поколениями назревает в кровавую и страшную месть, которую остановить вряд возможно ли будет».
Короче, Россия была беременна грозной мужицкой местью, способной, подобно гигантскому цунами, напрочь снести всю ее великую европейскую культуру, беременна, если хотите, 1917-м. Давно. До декабристов и после них. Но именно декабристы были первыми, кто поставил перед обществом задачу покончить с этой смертельной пропастью, дать обеим Россиям возможность снова заговорить на одном языке. Другими словами, попытался воссоединить расколотую страну, пока она не перестала быть пусть «испорченной», но Европой.
Да, это требовало немедленной крестьянской свободы и форсированного просвещения народа. Требовало немедленной отмены самодержавия — крепостного права для мысли — и публичного обсуждения «наших общественных грехов и немощей», как назвал это Владимир Сергеевич Соловьев. Требовало, наконец, Федерации вместо Империи. Для того и вышли декабристы на площадь. Ну подумайте, что было этим вполне благополучным людям до крестьянского рабства и темноты народной? Рискнули они своим благополучием и жизнью только потому, что им было невыносимо стыдно за свою страну. Потому что в европейской державе, победительнице Наполеона, так жить было нельзя. Это и был истинный патриотизм, о котором говорил Соловьев.
Россия могла быть сегодня великой европейской державой вместо периферийной нефтегазовой колонки, не поднимись из бездны культурной катастрофы 14 декабря 1825 года знаменитая уваровская триада, уверенная, по словам того же Соловьева, что Россия «и без того всех лучше». Не введи эта триада в оборот загадочную категорию «народности» — кодовое обозначение той второй России, что осталась по другую сторону пропасти, — превратив таким образом НАРОД в «великого немого», в сфинкса, в гигантскую загадку, которую «умом не понять» и которую каждое новое поколение будет стараться разгадать по своему, вкладывая в нее свои стеретипы. Хуже того, связав в триаде «народность» с православием и самодержавим, власть начинает процесс деевропеизации культурной элиты, разрушение дела Петра. В конце концов, ни в одной ведь великой европейской державе нет ни православия, ни самодержавия, ни тем более государственной идеологии..Вот и начинала Россия выглядеть ни на кого непохожей, уникальной, неевропейской.
...Но случилось то, что случилось. Мечта о воссоединении страны была забыта. И одно лишь осталось нам на память об этом потерянном для России поколении — неумирающая мечта о свободе. Читайте уцелевшую записку Гаврилы Батюшкова, переданную из Петропавловской крепости в ожидании смертного приговора: «Наше тайное общество состояло из людей, которыми Россия всегда будет гордиться... При таком неравенстве сил голос свободы мог звучать в России лишь несколько часов, но как же прекрасно, что он прозвучал!». И еще, пожалуй, статья из проекта конституции Никиты Муравьева: «Раб, прикоснувшийся к русской земле, становится свободным человеком».