в прошлом.
Загадка
Как видим, не одна, а две русские идеи конкурировали первоначально за власть над оцепеневшими после 14 декабря умами современников. Первая было казенного чекана. Ее проповедовали министры, как Сергей Уваров, и лояльные режиму профессора, как Степан Шевырев, журналы на содержании III отделения, как «Северная пчела» Фаддея Булгарина, и авторы популярных исторических романов, как Михаил Загоскин. Грандиозные «патриотические» драмы третьестепенного поэта Нестора Кукольника собирали аншлаги. С легкой руки известного литературоведа Александра Пыпина вошел этот «государственный патриотизм» в историю под именем Официальной Народности.
Ее соперница, хотя и говорила, по сути, то же самое («Россия не Европа») почиталась, как всякая общественная инициатива, крамолой. К тому же и выглядели славянофилы со своим преклонением перед Московией странно, чтоб не сказать гротескно. И тем не менее, век официальной народности был короток, она не пережила Крымскую войну, долгой своей, почти двухсотлетней жизнью обязан был государственный патриотизм именно славянофильству. Почему? Тут загадка, которую нам с читателем и предстоит объяснить.
Автор — профессор истории и политических наук Нью-Йоркского городского университета. Этот материал открывает серию статей, посвященных истории русского национализма (или, что то же самое, Русской идеи).
Статья Александра Янова «Три парадокса»
Source URL: http://www.diletant.ru/articles/17105473/
* * *
Три Парадокса
10 апреля //15:41
Автор Александр Янов
Не любил я в студенческие годы читать старинные летописи. Это требовалось на историческом факультете, но вот не любил. Одну тем не менее запомнил Навсегда. Наверное, потому, что ничего страшнее не читал. Целая жизнь прошла, а я помню. Называется «Повесть о разорении Рязани Батыем», Вот отрывок по памяти.
«Церкви Божии стояли разоренные и кровь лилась с алтарей, и не осталось в городе никого, кто не испил бы горькую чвшу смерти. Ни стонов не было слышно, ни плача. Не плакали отцы и матери по детям и дети не плакали по отцам и матерям, ни братья по братьям, ни родичи по родичам. Все лежали вместе – мертвые». Столетия спустя т назовут такое геноцидом.
Во многих тогдашних летописях предстают завоеватели нехристями, погаными, бичом Божиим, посланным на Русскую землю за грехи наши. Но ни одна не пронзает сердце как эта безхитростная «Повесть». И мне по молодости лет казалось, что такое не прощают – ни современники, ни потомки. Все-таки жило тогда на Руси по оценкам экспертов миллионов восемь, а у бича этого Божия всего-то и насчитывалось
каких-нибудь 30 тысяч всадников. Да, то были первоклассные воины. Да, впервые в истории превратили они, по словам французского историка Рене Груссе, «террор в институт власти, а поголовную резню в метод управления».Да было страшно. При всем том, однако, соотношение сил было несоизмеримо.
ПАРАДОКС ПЕРВЫЙ
Так почему же предпочли стерпеть? И два с лишним столетия (!) терпели? И поколение за поколением покорно ездили русские князья за «ярлыками» на княжение в ханскую ставку, вымаливая их на коленях (таков был обязательный ритуал аудиенции у хана?) Не вскипела ярость благородная, не поднялась страна на поганую Орду. Короче, вот первый парадокс – почему не было Сопротивления?
Профессора объясняли: Русь была раздроблена, князья, братья-Рюриковичи, враждовали между собой, отнимали друг у друга земли. Как сказано в Слове о полку Игореве, «брат брату молвил: то мое. А и то – тоже мое».Не до Сопротивления им было. Да и размножилось семейство сверх всякой меры. Если в середине XII века было на Руси 15 княжеств, в начале XIII – 50, то в XIV было их уже 250.
А на вопрос о церкви отвечали профессора невнятно. Только самые именитые позволяли себе иногда намекнуть, что на самом деле церковь помогала завоевателям держать народ в повиновении. Что такое одновременно бороться с чужеземныим завоевателями и собственной церковью почувствовали на своей шкуре псковичи, когда их, восставших против ордынских поборов, проклял за это митрополит Феогност и отлучил от церкви.