Второе. Шансы есть, если либералы сделают из этого положения вещей единственно логичный вывод, что действительная их задача заключается не столько в борьбе с внутриполитическим курсом режима, сколько в предотвращении такого «переворота». Для выполнения этой задачи требуются лишь две вещи: а) интеллектуально разгромить неоконсерваторов (для чего необходимо отказаться от интеллигентского снобизма и преодолеть естественную брезгливость к пропаганде эпигонов. Тем более, что ведется она сегодня не только в прессе, в кино и на телевидении, но практически во всех областях культуры, не исключая историографии или литературоведения; понять, что в лице эпигонов либералы имеют самых, пожалуй, серьезных противников, от активности которых зависит вся неоконсервативная амуниция опричной элиты). И б) используя свое многократное интеллектуальное превосходство над эпигонами, сделать их посмешищем в глазах интеллигентного электората и студенческой молодежи. Эта задача выпала бы, понятно, на долю гильдии сатириков. Фигурально говоря, я не могу заставить публику смеяться над Нарочницкой и её единомышленниками, а Жванецкий может.
Третье. Шансы есть, если либералы смогут убедительно и по возможности документально доказать публике, причем не только в России, но и, это не менее важно, на Западе, что действительно опираются на старинную европейскую традицию русской политической культуры, тогда как эпигоны – лишь на опыт «выпадений» России из Европы.
Я не знаю, сумеют ли российские либералы воспользоваться всеми этими обстоятельствами. Знаю лишь, что, кроме них, никто в России сделать это не сможет.
НАДЕЖДЫ МАЛЕНЬКИЙ ОРКЕСТРИК
Я не говорил бы об этом с такой уверенностью, если бы перед глазами у меня не стоял недавний пример либерального возрождения в другой великой стране. Я видел, как один мужественный либерал оказался способен рассеять туман деморализации, цинизма и страха, с помощью которых точно таким же неоконсерваторам, как наши эпигоны, почти удалось обмануть свой народ. Пусть пример этот взят из другой реальности. По некоторым параметрам, однако, он необыкновенно напоминает сегодняшнюю ситуацию в России.
В 2000 году американским «новым учителям» удалось захватить контроль над победоносной республиканской партией. Партия в свою очередь контролировала все командные высоты в стране – администрацию президента, правительство, обе палаты Конгресса, большинство Верховного суда, значительную часть СМИ, в особенности самых массовых в Америке – радио. Дыхание имперской сверхдержавности, которую проповедывали эти «новые учителя», обволакивало Америку. Она противопоставила себя Европе и была, казалось, на пороге своего собственного «переворота в национальной мысли». Удивительно ли, что среди либералов царило такое же, как сегодня в России, ощущения бессилия и безнадежности?
Но вот нашелся в 2003 году бунтовщик, по сути, диссидент (поскольку восстал он не только против правящей партии, но и против руководства своей собственной). Зовут его Говард Дин. По профессии врач. В прошлом избирался губернатором маленького штата Вермонт. Впрочем, за пределами Вермонта никто о нем в стране не слышал. И тем не менее Дин ринулся в бой. Ясное дело, проверенных путей в его распоряжении не было, как нет их в распоряжении российских либералов. И вообще никаких путей не было видно. Кроме разве непосредственного обращения к молодежи страны.
Вот Дин и обратился – по интернету – к студенческим советам университетов. И вопреки предсказаниям циников, молодежь откликнулась. Непрерывным потоком потекли к нему пожертвования, по-студенчески мизерные, но их был шквал. Из самых отдаленных штатов съехались к нему молодые волонтеры, готовые хоть бесплатно работать на его президентскую кампанию. А потом пошла цепная реакция. Подняла голову поверженная, казалось, либеральная интеллигенция, обрушив на «новых учителей» не только серьезные ученые трактаты, разоблачающие тщету их сверхдержавного высокомерия, но и град уничтожающих насмешек. За какие-нибудь полгода Дин из провинциального доктора превратился в общенациональную фигуру, грозную для «новых учителей» силу.