И все же центральный вопрос повисал в воздухе. Ну вот в конце XIV века и церковь уже повернула фронт против завоевателей, и Орда ослабла, и Дмитрий Донской (как за полтора столетия до него Даниил Галицкий) доказал на Куликовом поле, что бить ее в открытом бою можно. А иго все длилось. И два года спустя после победы Дмитрия над Мамаем хан Тохтамыш сжег Москву и вчерашнему победителю пришлось снова совершать унизительное путешестие в Сарай за все тем же позорным «ярлыком». И это когда и Персия, и Китай, и Средняя Азия давно уже освободились от ига. Почему же еще целое столетие после этого продолжала терпеть его Русь? Не было у наших профессоров ответа на этот проклятый вопрос
ПАРАДОКС ВТОРОЙ
Современные игу да и позднейшие летописи не прощали, как мы уже знаем, завоевателям ни террор, ни резню соотечественников, ни затянувшегося на века, национального унижения. Но что по поводу потомков? Они-то простили? Судя по народной памяти, по фольклору, нет, не простили. Колючая сорная трава и сегодня зовется татарник. Но судя по историографии, простили. Нашли причины оправдать иго, а иные его благословляют, гордятся тем, что святой и благоверный Александр Невский стал побратимом убийцы Батыя. Это-то как объяснить?
Начнем с этих «иных», провозгласивших иго спасением России. Я говорю о родоначальниках современного евразийства. В отличие от своих сегодняшних последователей, эти евразийцы 20-го года, эмигранты, бежавшие от победившего в России марксизма, были культурными, европейски образованными людьми, многие из них крупными учеными – филологами, историками, географами, богословами. Они не могли не читать «Повесть о разорении Рязани Батыем» и сотни других свидетельств о зверствах, совершенных на Руси монголами, о глубочайшем унижении, испытанном европейской страной, завоеванной варварами-кочевниками, лишь за два десятилетия до этого обретшими свой алфавит, да и тот заимствованный у уйгуров.
Тем поразительнее их знаменитые декларации: «Иго оказало облагораживающее влияние на построение русских понятий о государственной власти» (Михаил Шахматов), «Московское государство возникло благодаря татарскому игу» (Николай Трубецкой), «Без татарщины не было бы России» (Петр Савицкий). Честно говоря, я не мог не испытывать известной симпатии к этим людям. В конце концов были они такими же изгнанниками из отечества, как и я, такими же беглецами от советской власти. Только вот никак не увязывалась эта симпатия с чудовищными вещами, которые они провозглашали. Я не мог объяснить эту неувязку. Ни самому себе, ни тем более своим студентам. Но об этом чуть погодя.
Политически евразийство всегда до сих пор было явлением маргинальным. Другое дело интеллектуально. «Россия не Европа и не Азия, она сама по себе, государство- цивилизация». Для националистов эта евразийская комбинация неотразима. Есть серьезные основания полагать, что именно евразийский соблазн оказал решающее влияние на эволюцию взгядов Путина. Но тогда, в 1980-е, Путин еще вербовал диверсантов в Дрездене, а студенты были тут рядом, и они требовали объяснений. Требовали потому, что один из крупнейших историков России в ХХ веке Георгий Вернадский был убежденным евразийцем. Он много лет преподавал в Йельском университете и влияние его книг на западную историографию в годы холодной войны было громадным.
Не знаю, что делают в таких безвыходных ситуациях другие, я решил обратиться за объяснением к первоисточнику В Бостоне тогда еще жил осколок раннего евразийства замечательный лингвист Роман Якобсон. Ему было тогда, наверное, под девяносто. Я попросил аудиенцию. У меня к тому времени вышло несколько прогремевших в интеллектуальной Америке книг, имя было на слуху, и мне разрешили приехать. Готовясь к спору, я приготовил батарею коварных цитат из Маркса («Колыбелью Московии была не грубая доблесть норманской эпохи, а кровавая трясина монгольского рабства» и т.п.), из которых следовало, что, ненавидя марксизм, евразийцы на самом деле буквально следовали заветам его родоначачальника.
Но цитаты не понадобились: Якобсон давно разочаровался в евразийстве и лишь устало махнул рукой. «Вы никогда не поймете этих людей, - сказал он, -- они были фанатики, когда они говорили «Россия», подразумевали они «православие». Ему, православию, якобы грозила тогда смертельная опасность со стороны западного «латинства», от которой и спасли его монголы. Вот и вся премудрость. Вы лучше почитайте нашего сегодняшнего наследничка Гумилева Льва, он такого нафантазировал, что нам и не снилось».