Новые города заселялись так быстро, что некоторых наблюдателей это даже тревожило. В 1520-х жители Нарвы писали в Ревель: "Вскоре в России никто не возьмется более за соху, все бегут в город и становятся купцами... Люди, которые два года назад носили рыбу на рынок или были мясниками, ветошниками и садовниками, сделались пребогатыми купцами и ворочают тысячами". (14) Документы это подтверждают. Например, смоленский купец Афанасий Юдин кредитовал английских коллег на баснословную по тем временам сумму в 6200 рублей (это почти полмиллиона в золотом исчислении конца XIX века). Дьяк Тютин и Анфим Сильвестров кредитовали литовских купцов на 1210 рублей (больше 100 тысяч золотом). Член английской компании Антон Марш задолжал С. Емельянову 1400 рублей, И. Бажену 945, С. Шорину 525. (15)
Советский историк Д.П. Маковский предположил даже, что "строительный бум" XVI века играл в тогдашней России ту же роль, что известный железнодорожный бум конца XIX века в индустриализации и формировании третьего сословия. То есть, по его мнению, уже тогда сложились экономические предпосылки для социальных и политических процессов, которым суждено было реализоваться лишь три столетия спустя.
У меня решительно нет здесь возможности рассматривать эту гипотезу. Ограничусь лишь простейшими фактами, логически её подкрепляющими. Сохранились, например, расчеты материалов, которые потребовались для строительства Смоленской крепости. Пошло на него 320 тыс. пудов полосового железа, 15 тыс. пудов прутового железа, миллион гвоздей, 320 тыс. свай. Есть и другие цифры, но не хочется делать текст похожим на прейскурант. И без них нетрудно представить, сколько понадобилось материалов для строительства такого числа новых городов.
И кто-то ведь должен был все эти материалы произвести. Не везли же в самом деле доски, железо и камень из-за границы. Значит было в наличии крупное специализированное производство. И не было тогда нужды государству искусственно насаждать его, опекать и регулировать, как станет оно делать при Петре. Крупное частное предпринимательство рождалось спонтанно. Во всяком случае все предпосылки для него были налицо - и экономический бум, и рынок свободной рабочей силы, и свободные капиталы, и правовая защита частной - не феодальной - собственности, совершенно очевидная в Судебнике 1550-го. В довершение ко всему, как доносил по начальству посланник Ватикана Альберт Кампензе, "Москва весьма богата монетою... ибо ежегодно привозится туда со всех концов Европы множество денег за товары, не имеющие для москвитян почти никакой ценности, но стоящие весьма дорого в наших краях". (16)
Короче, как старинные, так и современные источники не оставляют ни малейших сомнений в том, что, вопреки классикам, Россия первой половины XVI века была богатой и сильной европейской страной, о "невежестве" и тем более "небытии" которой не могло быть и речи.
ДЕГРАДАЦИЯ
Так что же, ошибались классики русской историографии?
Нет, так тоже сказать нельзя. Парадокс в том, что они были и правы и неправы. Ибо там, где Ченслер в 1553-м увидел деревни удивительно населенные народом, четверть века спустя его соотечественник Флетчер неожиданно обнаружил пустыню. Там, где крестьяне, начиная с конца XV века, деятельно расчищали лесные массивы, расширяя живущую (т.е. обрабатываемую) пашню, теперь была пустошь. И размеры её поражали воображение.
По писцовым книгам 1573-78 годов в станах Московского уезда числится от 93 до 96% пустых земель.
В Можайском уезде насчитывается до 86% пустых деревень, в Переяславле-Залесском - до 70.
Углич, Дмитров, Новгород стояли обугленные и пустые, в Можайске было 89% пустых домов, в Коломне - 92%.
Живущая пашня новгородской земли, составлявшая в начале века 92%, в 1580-е составляет уже не больше 10%.
Не лучше была ситуация и в торговле. Вот лишь один пример. В 1567 году в посаде Устюжны Железопольской 40 лавок принадлежало "лутчим людям" (т.е. оптовым торговцам металлическими изделиями), 40 лавок - "средним" и 44 - "молодшим". При переписи 1597 года "лутчих" в Устюжне не оказалось вовсе, а "средних" не набралось и десятка. Зато зарегистрировали писцы 17 пустых дворов и 286 дворовых мест. (17)