Не ведаю, почему были тогда так уверены славянофилы, что, сокрушив Германию, именно Россия займет вакантное место на Олимпе. Но это факт. Обещаю доказать его документально. Так или иначе, если Германия была тогда полюсом зла в славянофильской вселенной, то полюсом добра была, конечно, Сербия. Ей уже простили и предательский союз с «Иудой-Австрией» в 1881-1896, и отречение от России после ее поражения в японской войне в 1905-м, она снова стала зеницей ока, тем «хвостом, что вертел собакой». И,.как всегда, не давала ей покоя мечта о Великой Сербии.
В октябре 1912-го она неожиданно оккупировала Албанию. Правда, ненадолго. Две недели спустя – после жесткого ультиматума Австро- Венгрии – ей пришлось оттуда убраться. Но «патриотическая» истерия в России достигла нового пика. Европа тоже тогда взволновалась из-за сербской агрессии, но Россия- то была вне себя лишь из-за того, что австрийцы посмели предъявить сербам ультиматум, не спросив у нее позволения. Обидели «единокровную и единоверную»! Это было плохое предзнаменование.
Ибо, едва вмешался в дело панславизм, План-19 был обречен. Я не нашел в источниках упоминания, когда именно и почему он был отменен. Сужу поэтому по косвенным признакам. Например, по тому, что тотчас после октября 1912 года внезапно переменил фронт Сухомлинов, еще год назад праздновавший вместе с Даниловым победу оборонительной стратегии. Его неожиданное заявление: «Государь и я верим в армию, из войны может произойти для России только хорошее» могло означать лишь одно: истерия достигла такого накала, что в дело вмешался царь. И оказавшись перед выбором между будущим страны и карьерой, Сухомлинов выбрал карьеру.
Сужу также по обвинениям в адрес Сухомлинова в славянофильской прессе, что при нем «военные отбились от рук, подменили духоподъемную стратегию войны государя императора Александра III темной бумагой, подрывающей дух нации». Короче, стратегические соображения оказались бессильны перед панславизмом. Идея-гегемон торжествовала победу, И возвращались ветры на круги своя, словно никакого Плана-19 и не было.
***
Могла ли Россия победить в первой мировой войне? Возможно, могла, когда б не гигантская «патриотическая» истерия, похоронившая План-19. Истерия, которой, как и накануне Балканской войны 1870-х, не смог противостоять ни Генеральный штаб, ни премьер-министр, ни сам даже царь. Но бога ради при чем здесь Ленин?
О политическом аспекте нашей финальной темы в следующих очерках.
При реализации проекта используются средства государственной поддержки (грант) в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 29.03.2013 №115-рп
Source URL: http://www.diletant.ru/firstwar/20058755/?sphrase_id=766659
* * *
Александр Янов: Учение Льва Гумилева
18 ноября //13:46
Лев Николаевич Гумилев—уважаемое в России имя. Уважают его притом и «западники», которых он, скажем мягко недолюбливал, и «патриоты»,. Вот что писал о нем с восхищением в Литературной газете «западник» Гелий Прохоров: «Бог дал ему возможность самому изложить свою теорию. И она стала пьянить, побуждая думать теперь уже всю страну». Андрей Писарев из «патриотического» Нашего Современника был в беседе с мэтром нее менее почтителен: «Сегодня вы представляете единственную серьезную историческую школу в России».
Возможно ли, что роль, которую предстоит сыграть Гумилеву в общественном сознании России после смерти еще значительней той, которую играл он при жизни? Так думает, например, С,Ю. Глазьев, советник Президента РФ и неофициальный глава Изборского клуба «собирателей» Российской империи, провоглашая уже в 2013 году Гумилева одним из «крупнейших русских мыслителей» и основоположником того, что именует он «интеграцией» Евразийского пространства.
Как бы то ни было, герой нашего рассказа, сын знаменитого поэта Серебряного века Николая Гумилева, растрелянного большевиками во время гражданской войны, и великой Анны Ахматовой, человек, проведший долгие годы в сталинских лагерях и сумевший после освобождения защитить две докторских диссертации -- по истории и по географии, -- опубликовавший девять книг, в которых оспорил Макса Вебера и Арнольда Тойнби, предложив собственное объяснение загадок всемирной истории, без сомнения был при жизни одним из самых талантливых и эрудированных представителей молчаливого большинства советской интеллигенции.
Как в двух словах сказать о том слое, из которого вышел Гумилев? Эти люди с режимом не воевали. Но и лояльны они были ему только внешне. «Ни мира, ни войны»-- этот девиз Троцкого времен Брестских переговоров 1918 года стал для них принципиальной жизненной позицией. По крайней мере, она позволяла им сохранить человеческое достоинство в условиях посттоталитарного режима. Или так им казалось.