- Именно это-то мы и хотели услышать от вас, - кивнул И. В. Сталин...
Итак, высказав удовлетворение тем, что наше замечание, касающееся замены бензинового авиационного двигателя дизелем, учитывается промышленностью, я от имени однополчан попросил присутствующего на заседании М. И. Кошкина и других конструкторов вдобавок увеличить бронезащиту новых танков, сделав ее снарядостойкой. А также улучшить вооружение, радиосвязь и электрооборудование, повысить надежность целого ряда узлов и механизмов. [14]
Сидящие в зале военные на все мои слова одобрительно кивали. А вот представители промышленности, напротив, хмурились и выжидательно поглядывали на Сталина...
А я продолжал. После того как обосновал необходимость значительного увеличения запаса хода машин по горючему, высказал и пожелание в целях экономии моторесурсов перевозить танки на специальных танковозах. И тут Сталин остановил меня, попросив:
- А расскажите-ка нам вот о чем: как показала себя в испанских условиях ходовая часть танков, и в частности система колесного хода?
Признаться, этот вопрос озадачил меня. Очень уж не хотелось раскрывать здесь разногласия в оценке колесно-гусеничного движителя. И я, по-видимому, не совсем убедительно, но в общем-то положительно охарактеризовал его, добавив при этом, что большинство моих однополчан тоже стоят за колесно-гусеничный ход. А как известно, коллектив всегда прав...
- Часто, но не всегда, - возразил И. В. Сталин. И, обращаясь к сидящим в зале, пояснил: - Нередко бывают правы одиночки, а коллективы - нет.
Я недоуменно посмотрел на Сталина, но промолчал. И тут последовал его следующий вопрос:
- А какого мнения придерживаетесь лично вы? Только откровенно. Большинства?
- Нет, я сторонник чисто гусеничного танка.
- Почему?
- Потому, что сложная и далеко не совершенная комбинация колесного и гусеничного движителя ненадежна, нередко выходит из строя, - начал решительно пояснять я. - Потому, что сравнительно высокий и узкий, а следовательно, и недостаточно устойчивый танк не может развивать на колесах большую скорость. Ибо он опрокинется даже на небольшом повороте. И, наконец, потому, что при движении по шоссе колонны танков со снятыми гусеницами их колеса оставляют на асфальте глубокую колею. Особенно же большому разрушению подвергаются асфальтированные дороги в жаркую пору, когда асфальт размягчен...
Мне с трибуны было хорошо видно, как побагровело лицо у комкора Д. Г. Павлова и как укоризненно смотрел в мою сторону и покачивал головой А. Б. Брускин. Все ясно: они меня не поддерживают... [15]
Во время перерыва ко мне подошел бывший однокашник по академии военный инженер 1 ранга Н. Н. Алымов и начал расспрашивать об общих знакомых в Испании, о том, как действовали бронемашины, изготовленные под его руководством на судостроительном заводе в Валенсии. Я начал отвечать. И тут кто-то положил сзади руку на мое плечо. Я оглянулся и едва не ахнул от удивления: это был Сталин.
- Значит, вы твердо стоите за гусеничный движитель? - негромко спросил он, пристально глядя мне в глаза. И тут же, без паузы, поинтересовался: - А что вы можете сказать о многослойной броне?
Я вначале растерялся, а потом ответил, что не считаю себя специалистом в этом деле. Вот если только военинженер Алымов... Он, как мне помнится, хорошо разбирается в различного рода сплавах...
Алымов действительно начал говорить обо всем том, что ему было известно по этому вопросу. Сталин внимательно слушал, кивал. И все-таки из их непродолжительного разговора я понял, что вопрос о многослойной броне обоим не совсем ясен и что проблема усиления бронезащиты танков еще будет ждать разрешения..."
Я прошу сопоставить последнюю сцену, воспроизведённую генералом Ветровым с высказыванием авиационного конструктора А.С. Яковлева о том, что решения Сталин принимал "...лишь после всестороннего обсуждения и обязательно с участием специалистов, мнение которых всегда выслушивалось внимательно и часто бывало решающим..."
Снова А. Ветров.
"...Выступавшие после перерыва ораторы, в том числе и военные, в основном расхваливали рассматриваемый образец танка А-20, особо подчеркивая достоинства его колесно-гусеничного движителя и решительно отвергая "изживший себя гусеничный вариант". Испанский опыт в этом отношении не типичен, говорили они, явно бросая камешек в мой огород.
Что ж, я ждал этого. Ведь, повторяю, даже многие "испанцы" стояли за колесно-гусеничный движитель...
- Не журись, Саша! Ты поступил правильно, что не скрыл своего, пусть даже и спорного, мнения. Ведь здесь собрались люди, до тонкостей разбирающиеся в военных вопросах, они не ошибутся, - сочувственно сказал мне сидящий рядом Владимир Иванович Кольнов.
И действительно, выступления и даже реплики с мест участников заседания, сам ход делового обсуждения свидетельствовали о хорошем знании ими рассматриваемого вопроса, большой заинтересованности в его правильном решении. [16]
В конце заседания И. В. Сталин также одобрительно отозвался о проекте нового танка А-20, предложил принять его за основу. Но добавил: с учетом замечаний и пожеланий вернувшихся из Испании товарищей. Больше того, взяв в руки макет танка А-20, Сталин, обратившись к членам Политбюро, сказал:
- Думаю, что кроме представленного нам колесно-гусеничного образца с добротным дизельным двигателем и 76-миллиметровой, а не 45-миллиметровой пушкой, следует разработать и изготовить схожий, но гораздо лучше бронированный танк на гусеничном ходу. И после сравнительных испытаний двух образцов окончательно решить, какой из них пускать в серию - колесно-гусеничный или чисто гусеничный... И еще: к этой работе привлечь танкистов, уже имеющих боевой опыт.
Предложения Сталина легли в основу принятого Комитетом Обороны постановления.
Уже после заседания у Спасских ворот меня догнал знакомый военный инженер из Центрального управления Наркомата обороны СССР. Не скрывая своего недовольства, сказал мне:
- Ну и подвел же ты нас, Александр! Ведь вопрос о принятии на вооружение А-20, этой во всех отношениях современной машины, был уже предрешен. И вдруг... И потом, неужели американцы глупее нас? Ведь у них лучшим считается не гусеничный, а более универсальный колесно-гусеничный танк "Кристи"...
- Так это - у них. А у нас... Спорить не будем, какой из двух образцов окажется наилучшим, покажут сравнительные испытания, - ответил я. И добавил: - Однако заранее уверен, что на колесно-гусеничном танке невозможно добиться сколько-нибудь значительного увеличения снарядостойкости бронезащиты. Да и должной надежности механизмов ходовой части - тоже..."
Я хочу напомнить о том, что именно решение о разработке нового гусеничного танка (он получил тогда заводской индекс А-32) и привело в итоге к созданию знаменитого танка Т-34.
И ещё.
Подвёл...
Радоваться, кажется, должен военный человек, что не один танк ему предложат, а два на выбор.
Так нет, обиделся "знакомый военный инженер". Хлопот-то ему лично добавилось после сталинского решения с подачи Ветрова...
Интересно. Если дожил его "знакомый" до пятидесятых годов, клеймил ли Сталина за его неграмотные решения? Или скромно промолчал?
Как думаете?
Попробую прокомментировать решение Сталина.
Дело, естественно, не только в позиции Ветрова. Целенаправленный, я бы сказал, подчеркнутый интерес Сталина к этому вопросу имеет, конечно, более глубокие причины. Совершенно очевидно, что этот вопрос, и поиски его решения занимали Сталина и раньше. Ведь не зря же именно он задал вопросы о недостатках колёсно-гусеничной схемы.