Обратите внимание, взрыв состоялся лишь после того, как Сталин полчаса терпеливо выслушивал жуковские "не знаем... не имеем сведений... данные отсутствуют...".
Взорвался... Речь идёт о темпераменте кавказского человека, между прочим.
Однако в обычной обстановке этот кавказский человек постоянно демонстрирует абсолютное владение собой.
Даже в тяжелейших обстоятельствах.
Вот каким видел Сталина в иные тяжелые моменты А.С. Яковлев.
"...Во время войны я заметил в Сталине такую особенность: если дела на фронте хороши - он сердит, требователен и суров; когда неприятности - он шутит, смеется, становится покладистым. В первые месяцы войны мы находились под впечатлением неудач, наши войска отступали, всем было очень тяжело. Сталин никогда не показывал вида, что и ему тяжело. Я никогда не замечал у него растерянности, наоборот, казалось, что настроение у него бодрое, отношение к людям терпимое. Он понимал, видимо, что в такие моменты людей нужно поддержать, подбодрить...".
Однако в июне-июле 1941 года обстановка была настолько накалена, что острые сцены в общении с военными и специалистами не могли не возникать.
Но обратите внимание на эти самые полчаса...
Или ещё один характерный эпизод.
Снова из воспоминаний Грабина.
Но сначала - несколько слов предыстории.
Завод, где главным конструктором работал Грабин, судя по всему, был не из самых мощных. Во всяком случае, намного слабее, чем тот же Кировский, с которым он то и дело конкурировал в разработке новых артиллерийских конструкций.
Поэтому, когда с началом войны была получена задача резко увеличить производство пушек, особенно дивизионных, сделать это казалось невозможно без получения дополнительного оборудования, станков (чаще всего импортных) и рабочей силы. Ничего этого никто им, естественно, дать тогда не мог. Но пушки этот самый "никто" потребовал, и сразу в большом количестве.
Впрочем, и без такого рода требований, необходимость этого шага понимал, конечно же, любой человек, желавший помочь стране и армии.
Грабин нашёл тогда фантастический выход из положения. К тому моменту у его КБ была готова к производству новая дивизионная пушка ЗИС-3, по всем параметрам лучшая прежней, его же конструкции, Ф-22 УСВ. Но самое главное, стоимость и трудозатраты на её изготовление были в три раза меньше, чем УСВ. Плюс к этому, в новой конструкции использовалось большое количество деталей УСВ, поэтому выпуск ЗИС-3 не требовал ломки технологии.
Единственный недостаток - пушка не была официально принята на вооружение РККА. Более того, она не проходила государственных испытаний - только заводские. И ещё более того - о ней вообще мало кто тогда знал, поскольку разработка эта была инициативой грабинского КБ. Военные эту пушку не заказывали.
Возник своего рода парадокс.
Выполнить приказ на увеличении продукции на старой артсистеме было невозможно. Выполнить его можно было только, наладив выпуск ЗИС-3. На приём которой не было ни времени, ни желания военных чиновников.
Подробности передавать не буду - читайте воспоминания и всё узнаете там.
Скажу одно. Авантюра это была галимая. Поскольку ясно, чем это грозило лично Грабину и Еляну, директору завода. Но одновременно это был несомненный государственный подход.
Пушка, нигде и никем не принятая на вооружение, пошла в войска.
Военная приёмка сначала, естественно, не хотела принимать, потом смирилась. Тогда ведь пушки из музеев в войска забирали, а здесь сразу столько первоклассных орудий.
В войсках ЗИС-3 сразу зарекомендовала себя с наилучшей стороны. Но до поры так и воевала контрабандой. Официально в любом справочнике вы прочтёте, что ЗИС-3 - это орудие образца 1942 года. Только это дата официального её приёма на вооружение. На самом же деле ещё в 1941 году в войска было поставлено свыше тысячи таких пушек.
Далее, в процессе выпуска велись одновременно постоянные работы по улучшению орудия как по качеству, так и по трудоёмкости изготовления, что позволяло всё время увеличивать количество выпускаемой продукции.
Одновременно на заводе велись масштабные работы по коренной реорганизации технологии и производства, что тоже сразу же дало свои плоды и должно было дать плоды ещё большие в самой ближайшей перспективе. Собственно, эта реорганизация технологии и производства и заключает в себе самое главное из того, что совершил тогда Грабин.
Он не только создал исключительно удачную пушку, не только сделал её предельно простой в производстве (относительно, конечно). Но он пошёл ещё и намного дальше. Он спроектировал и воплотил в жизнь наиболее рациональную организацию производства не только её, но и других своих артистем, производимых заводом.
Итак, слушаем.
"...Работа спорилась. Ничто не предвещало грозы, которая уже собиралась над нами.
В декабре 1941 года на завод приезжал Ворошилов. Целый день мы с ним ходили по цехам, не успели даже пообедать. Клименту Ефремовичу очень нравилось все, что он видел.
- Это вы здорово сделали, молодцы! - похваливал он. А 4 января меня вызвали на заседание ГКО. Вот и представился долгожданный случай, когда можно будет доложить И. В. Сталину о пушке ЗИС-3, а возможно, и показать ее, подумал я. Нужно разрешение наркома Д. Ф. Устинова. Дмитрий Федорович незадолго до того был на заводе и ознакомился с состоянием производства. Он видел, что завод не только выполнит обещанное на декабрь пятикратное увеличение выпуска пушек, но и перевыполнит. К тому же в сборочном цехе он наблюдал за сборкой ЗИС-3. Завод попросил наркома разрешить доставить пушки в Москву, и он незамедлительно разрешил. Ворошилов на заседании ГКО не присутствовал. Заседание Государственного Комитета Обороны сразу превратилось в резкий диалог между Сталиным и мною. Вся наша работа подверглась очень острой и несправедливой критике, а меня Сталин обвинил в том, что я оставлю страну без пушек. Я отстаивал позиции нашего коллектива до последнего.
Атмосферу этого заседания может вполне характеризовать лишь один эпизод. В очередной раз, когда я пытался возразить Сталину и защитить правильность выбранной нами позиции, обычная выдержка и хладнокровие изменили ему. Он схватил за спинку стул и грохнул ножками об пол. В его голосе были раздражение и гнев.
- У вас конструкторский зуд, вы все хотите менять и менять! - резко бросил он мне.- Работайте, как работали раньше!
Таким Сталина я никогда не видел - ни прежде, ни позже.
ГКО постановил: нашему заводу изготавливать пушки по-старому.
В тяжелом и совершенно безнадежном настроении покинул я Кремль. Меня страшила не собственная моя судьба, которая могла обернуться трагически. Возвращение к старым чертежам и к старой технологии неизбежно грозило не только [538] резким снижением выпуска пушек, но и временным прекращением их производства вообще. Вот теперь-то страна действительно останется без пушек!
Ночь я провел без сна в бомбоубежище Наркомата вооружения.
Выполнить приказ Сталина - беда. Но как не выполнить приказ самого Сталина?!
Выхода не было.
Рано утром 5 января, совсем еще затемно, ко мне подошел офицер и предложил подняться наверх, к телефону. Я не пошел: если хотят арестовать, пусть арестовывают здесь. Тяжелая апатия охватила меня, мне уже было все равно. А в том, что меня ждет, я почти не сомневался: мой спор со Сталиным носил - если не вникать в его суть - характер вызова, а квалифицировать это как саботаж или вредительство - за этим дело не станет.
Через некоторое время офицер появился снова.
- Вас просят к телефону,- повторил он и добавил: - С вами будет говорить товарищ Сталин.
Действительно, звонил Сталин. Он сказал:
- Вы правы...