– Это ты к чему? Ученик должен умереть в школе?
– Да нет, не к этому… – Тихонов и сам не совсем понимал, к чему.
– Просто понимаешь, – подумав, продолжил он, – в современном мире люди потеряли смысл жизни. Вместо того чтобы быть кем-то, они вынуждены быть никем… Кстати, как там в школе-то дела?
– Да так, норм. Всё улеглось. А, смешная история случилась…
– Какая?
– Вчера старшеклассников после уроков в актовом зале собрали, рассказывали про экзамены. А потом вдруг завуч вышла…
– Это Маргарита Петровна наша?
– Ну а кто у нас завуч? Она.
– Ну и?
– Она выходит, как обычно мрачная такая, и говорит: «Мы знаем, кто это сделал! Этот негодяй, предатель будет сурово наказан!»
– А что сделал-то? – с усмешкой спросил Тихонов, чувствуя, что где-то под сердцем поднимается тревога.
– Мы тоже не сразу поняли. Но потом она объяснила наконец, когда дошло до неё, что никто не догоняет: кто-то на откосе окна у кабинета директора слово нехорошее написал. Мы, конечно, сразу решили, что сам знаешь какое слово, и только она нас отпустила, бросились смотреть, давка была, как на похоронах, чуть Громову не раздавили. А там всего-то: «СУКА». Но добротно так, глубоко, во весь откос!
– Да, дела… – тоскливо отозвался Тихонов. – Так кто написал-то, известно?
– Нет, не сказала. Только что предатель будет наказан!
– А почему предатель-то?
– Да хрен её знает. Ты же знаешь этих училок старых, у них с годами мозги переклинивает.
– Ну да, ну да…
– Ладно, мне пора! – Денисов поднялся. – Родаки надумали на дачу ехать, представляешь, какое западло? Мне-то что там делать? Нет, говорят, дело семейное, мы все вместе должны отдыхать. А я эту дачу ненавижу. Опять заставят что-то делать.
– Понимаю! Гады, – согласился Тихонов. – Ладно, давай. Держи меня в курсе.
– Тебе везёт, тебя родаки не трогают.
Когда Денисов уже вышел на лестничную клетку, Тихонов не удержался и спросил:
– Ну а как там девчонки? Петрова, Ступакова…
Денисов пристально посмотрел на него и вздохнул.
– Титяев в Гришину походу втюрился. Ходит всё с ней.
– А мне какое дело? – взорвался Тихонов. – Что ты мне сразу про Гришину?
– Да так, ничего, сам спросил…
И, махнув рукой, Денисов побежал вниз по лестнице, ловко прыгая сразу через три ступеньки.
«Анна Каренина»
С тяжелым сердцем Тихонов вышел из дома, после недельного перерыва решившись наконец явиться в школу. Фингал почти полностью прошёл, осталась только лёгкая желтизна в углу глаза. Но едва он оказался на улице, как все его страхи и тревоги вмиг смело дыхание весны. Хотя и было холодно и обещали ещё заморозки, было ясно, что как бы ни боролась зима, как бы ни пыталась она удержаться, ей по любому конец. Об этом ему по секрету говорило солнце. Не зимнее и далёкое, сжавшееся в точку, а тёплое и большое, посылающее ласковые, греющие лучи. «Умирая, – шептало оно, – мы рождаемся вновь».
И Тихонов пришёл в школу, уже ни о чём не беспокоясь. И правильно – одноклассники его встретили совсем как обычно, а Стаханов даже не взглянул в его сторону.
Первым уроком была литература. Надежда Павловна, едва прозвенел звонок, поднялась и со сладостной улыбкой подошла к парте Тихонова, чтобы вжаться в неё пухлыми бёдрами. Она оглядела класс с любовью, и спросила:
– Ну? Кто сделает анализ «Анны Каренины» Льва Николаевича Толстого?
– Я! – поднял руку Тихонов. – Я готов.
– Не сомневаюсь! Лёшенька, прошу к доске.
Он поднялся и вышел. Раньше он очень стеснялся подобных ситуаций и у доски превращался в неловкого и неуклюжего мямлю. Но жизнь делала своё дело.
– Ну, – начал Тихонов, – история там такая. Главная героиня, эта самая Анна, женщина замужняя и с ребёнком, вдруг влюбилась в молодого офицера. Притом женщина-то она была не самая легкомысленная, а очень даже хорошая жена и мать. Но как-то во время бала, когда она танцевала с Вронским – этим самым молодым человеком – у неё вспыхнуло к нему чувство. И это было взаимно.
Они стали встречаться, и тут все пошло наперекосяк. Общество скоро узнало об их связи. Муж, хоть человек добрый, дело это не одобрял. В результате Анна лишилась возможности видеться с сыном. Она стала жить с Вронским. В то время дела обстояли не так, как сейчас. Это сейчас кто угодно может изменять, и все будут только смеяться. Тогда общество осуждало внебрачные связи и всякие адюльтеры. Для тупых – адюльтер это измена. Поэтому Анне жилось непросто, все почти смотрели на неё косо, как на женщину лёгкого поведения. Для тупых, женщина лёгкого поведения – это…
– Алексей!
– Извините, Надежда Павловна. А Вронскому было нормально, он же мужчина. С древности в нашей цивилизации сложилось так, что мужчинам можно многое, а женщинам нельзя. Считалось, что дозволительные женские занятия – это рукоделие, забота о домашнем хозяйстве и детях. А Анна, как вы поняли, ничем таким не занималась, а стала изменять – то есть делать то, что только мужчинам можно. Сейчас, правда, ситуация другая, двадцатый век – век эмансипации. Эмансипация женщин – это признание их равноправия с мужчинами. Кто согласен с тем, что мужчины и женщины равны, в том числе интеллектуально? – Тихонов обратился к классу.