О, Катерина.
Я для тебя хоть сам готов
Быть мягкою периной.
Тихонов посидел ещё некоторое время, напряжённо глядя в листок. Нет, больше ничего в голову не приходило. Значит, это всё, что он хотел сказать. Как она к этому отнесётся? Невозможно предсказать! Вроде бы про любовь, да не совсем… И причём здесь Островский… Блин, но Музам не прикажешь! Что велят, то и пишешь…
На перемене он не вышел из класса. Вторым уроком был русский, в этом же кабинете, поэтому все оставили свои вещи на партах. Дождавшись, когда Гришина уйдет, он встал и невзначай подошёл к её парте. Её соседка, Даша Данилова, к счастью тоже вышла, но некоторые по-прежнему сидели на своих местах и могли заметить то, что он делает. Поэтому он какое-то время задумчиво смотрел в окно, засунув руки в карманы и легко покачиваясь. Наконец ему показалось, что на него не смотрят, и он быстро сунул свёрнутый в трубочку листик в её пенал. Затем развернулся и, неумело насвистывая, направился к выходу. Вроде никто ничего не заметил.
Как правильно пить водку
– Ого, как достал? – удивился Массажин, рассматривая содержимое рюкзака Тихонова. Там лежали две бутылки водки.
– Надо знать места! Ну что, пошли во двор?
– Может, после уроков? А то вдруг химичка настучит? – забеспокоился Денисов.
– Да ладно, химичке пофиг! Она наоборот счастлива будет, что нас нет! – презрительно сказал Массажин. – А потом, последним, физра. Что мы там не видели?
– Согласен, – кивнул Серёгин.
– Значит, во двор! – подытожил Тихонов. – Из вас кто-нибудь водку пил уже?
Все усердно задергали головами, как бы говоря: ещё бы, спрашиваешь! Только Денисов честно признался:
– Я нет.
– Ты ещё скажи, что ты девственник! – засмеялся Серёгин.
– Ладно, не важно, – Тихонов не хотел застрагивать тему девственности. Он был уверен, что все они девственники, но, ясное дело, признаваться в этом никто бы не захотел, дойди разговор до конкретики.
Они вышли из школы и направились в тенистый двор напротив, плотно заставленный старыми кирпичными домами, выкрашенными жёлтой краской, теперь уже поблекшей. Во дворе росли березы и клены, и хотя на их ветвях едва набухли почки, они служили неплохой маскировкой от прохожих. Есть в городских двориках какой-то секрет, неуловимая тайна, невидимое послание. Они явно что-то скрывают, как будто в их недрах зарыто сокровище, но карты ни у кого нет. Оно манит и заставляет трепетать душу, намекая на что-то очень важное – так, что даже сердце начинает биться чаще.
– А закусь есть? – спросил Массажин. – Мы так что ли водку будем хлестать?
– У меня сигареты есть. Будем закуривать, – сказал Серёгин.
– Эдак мы проблюёмся, – нахмурился Тихонов.
– Я тоже взял сигареты, у отца стащил, как ты просил, – Денисов достал из кармана пачку. – И ещё у меня бутеры с колбасой и сыром есть. И яблоко.
– Ого! – обрадовался Массажин, – цены тебе нет!
– Хорошей женой будешь, хозяйственной, – согласился Серёгин.
– Да пошёл ты…
Они встали у скамейки неподалёку от детской площадки. Детей, к счастью не было, старушек, любящих посидеть у подъездов, тоже. Глядя на эту площадку, Тихонов произнёс:
– Когда-то и мы были детьми!
– Ой, Тихон, не начинай умничать! – поморщился Денисов. – Мы даже не выпили ещё.
– А стаканы, я надеюсь, есть? – вдруг вспомнил Массажин.
Нет, стаканов не было. И никто уже не собирался бежать искать их по магазинам. Что ж, значит, придётся пить из горла.
Тихонов свернул крышку с бутылки. Его ноздрей тотчас коснулся этот невероятно тошнотворный запах, и он ощутил позыв в желудке. Только не нюхать, – сказал он себе, – а то до питья дело не дойдёт.
Он закинул голову, шумно выдохнул, поднёс горлышко к губам и, не дыша, залил в рот приличную порцию, потом проглотил.
– Сигарету! – просипел он, протягивая бутылку следующему.
Несмотря на все предосторожности, вкус водки всё равно чувствовался. Сначала она обожгла пустой желудок, потом отозвалась в горле и отдалась в носу невыносимой ядовитой горечью. С чем можно сравнить послевкусие водки? Только со стоячими носками, – подумал Тихонов.
Он жадно закурил, борясь с тошнотой. Но на второй затяжке его отпустило.
– Фу, – сказал он, – хорошо.
– Чётко ты, – сказал Серёгин. – Даже не поморщился.
– Дело мастера боится, – кивнул Тихонов.
Следующим пил Денисов. Он отпил крошечный глоток и сразу набросился на бутерброд.
– Ну, слабак! – сказали ему остальные. – Мы б с тобой в разведку не пошли!
– Я бы с вами тоже. Ужрётесь, неси потом вас обратно.
– Это мы посмотрим, кто ужрётся! Ты только хлебай нормально, а не так, для отмазки!