– Надо проверить! Давай, лей нам на руки, типа ты пришелец и пытаешь нас. А мы последние земляне.
– Отличная идея!
Они подставили руки, и Тихонов начал осторожно лить.
– Ааааа! Ооооо! – закричали Бубнов и Батонов. – Мы всё равно ничего не скажем!
– Скажете, суки, скажете, ещё как!
Тут Тихонов стал плескать от души, а они побежали по лаборатории, падая на пол и прячась за стеллажи. С полок что-то посыпалось.
– Тихон, шухёр! – они увидели Денисова. – Идёт!
Но было поздно.
– Что здесь такое! – вдруг услышали они дикий крик.
В дверном проеме стояла обезумевшая Татьяна Юрьевна с ключом в поднятой руке – как будто хотела их этим ключом зарезать. Вот кто похож на инопланетянина, – мелькнуло в голове у Тихонова.
– Вы совсем что ли? Вы долбанулись? Вы уроды?
Парни поникли, виновато опустив в головы.
– Вам, дебилам, повезло, что раствор только пятипроцентный! А то сейчас бы сюда ехала «Скорая помощь» – за вами, и полиция – за мной! А уж от тебя, Денисов, я не ожидала! Надеялась, что ты один нормальный в этой компании олигофренов!
– Татьяна Юрьевна, – пробормотал Тихонов, – он ни при чём, он случайно…
– Алексей! – перебила она его. – Ты хоть понимаешь, что тупее этого твоего «случайно» ничего вообще нельзя было ответить?
Тихонов тяжко вздохнул и свесил голову набок.
– Есть только одна причина, почему мы сейчас не пойдём к директору, – сказала она, немного успокоившись. – Мне лень. Ну и, во-вторых, не хочу, чтобы меня уволили. Хотя почему нет!? Достали вы меня страшно.
Преступники молча смотрели в пол.
– Ну? Чего стоите? Пошли вон отсюда!
Их мигом вынесло, и она закрыла дверь на ключ. Потом вышла из класса.
– Куда она? – испуганно спросил Бубнов. – К директору?
– Не, – сказал Титяев. – Курить.
Выглянув в окно, они и в самом деле вскоре увидели, как на улицу вышла химичка. Она закурила и вытерла ладонью глаза. Похоже, она плакала.
– Довели вы её, – без одобрения заметил Серёгин.
Тут Тихонов вспомнил о Рыбенко.
– Так, ты, – резко сказал он ему, – давай, иди сюда. Ты чего шухер не просигналил?
Тот, испугавшись, встал за парту.
– Да я отлить отошёл, буквально на одну секунду… А тут прибежал, смотрю, она уже здесь…
– Ты нашёл время отливать, козёл, – подступили к нему Бубнов с Батоновым. – Из-за тебя Денисову ни за что досталось!
– Да ладно бывает! Зато она, – он вдруг указал на Гришину, – сразу настучала химичке, что вы там соляной кислотой друг друга поливаете!
Тихонов в растерянности посмотрел на Гришину. Она отвела взгляд и принялась изучать что-то за окном.
– Вот гадина, – прошипел Батонов.
Тихонов не нашёл, что сказать и просто молча сел за свою парту рядом с мрачным Денисовым.
Незаслуженная тройка
– К доске пойдёт… К доске пойдёт… К доске пойдёт…, – Татьяна Юрьевна издевательски водила пальцем по журналу, играя на нервах у учеников.
Тихонов, Рыбенко, Денисов, Бубнов и Батонов были уверены, что пойдёт кто-нибудь из них.
О, только не я, только не я, Господи, ну ты же знаешь, что я не готов, – молил Тихонов, – пускай вон Рыбенко идёт, или Бубнов с Батоновым, она их не так ненавидит, им легче будет! Но небо было неумолимо. А может, дело в том, что остальные тоже молились, и более успешно, более искренне, более страстно. Ведь в молитве что важно – вера. Без веры не будет ничего. А веры как раз у Тихонова не хватало – он столько раз обманывал небо, что перестал верить и самому себе.
– Тихонов!
«Сука!» – сказал про себя Тихонов, шумно встал из-за парты и направился к доске.
– Думаю, – игриво сказала Татьяна Юрьевна, – тебе будет раз плюнуть решить эту задачу, учитывая, как хорошо ты разбираешься в лабораторной практике. Особенно, в кислоте!
Тихонов взял мел и с тревогой посмотрел на доску. Вот оно задание, прямо перед ним. Надо что-то чертить, рисовать какие-то буквы, говорить странные слова. Но он ничего не понимает в химии. До такой степени, что и начать-то не знает с чего.
Надо собраться. Надо взять себя в руки. В минуты высшего напряжения бывают же озарения, когда мысль вдруг проникает в суть вещей, даже таких, о каких ты никогда не слышал.
Денисов начинает подсказывать. Потом ещё Серёгин. И даже (о, боже!) Васильков. Потом ещё и ещё кто-то, включая девочек. Кажется, весь класс ему шепчет, и в этой какофонии он ничего уже разобрать не может.
– Ну, Тихонов, – злорадствует химичка, – что же ты стоишь, как девушка на выданье? Вон, весь класс тебе помогает.
– Ну почему же весь, – вяло защищается Тихонов. – Стаханов молчит. Да и вы не очень…
Все ржут. Химичка продолжает насмешливо улыбаться, но лицо её желтеет оn бешенства.