Именно в таком настроении Тихонов вышел из школы. С ним был Денисов, немного хмурый, но в чем была причина его неудовольствия, он не признавался.
– Дэн, может, соберём парней, и в парк – а банки? А?
– Не. Я домой.
– Какой-то ты злой. Что случилось-то?
– Да ничего. Всё ок.
– Да ладно, колись. Психологичка принесла твой букет на сеанс и кинула его тебе в рожу?
– Хуже.
– Она рассказала родителям?
– Нет. Она отменила сеанс.
– Ой, ё-мое, Дэн. Наверно, заболела просто. Мало ли что. Ты посмотри, какой мир вокруг!
Из школы вышли Серёгин и Рыбенко.
– В банки? – спросил Серёгин.
– Дэн не хочет, – ответил Тихонов.
– Парни, – жалобно скривив лицо, простонал Рыбенко, – я тоже не могу.
– А что такое?
– Да учебник с рабочей тетрадью надо купить, мне родители деньги давали, я потратил. Ещё вчера спрашивали, купил ли, я сказал да, в школе забыл. У вас есть взаймы деньги? Очень надо! Завтра верну.
– И сколько? – спросил Серёгин.
– Эх, – вздохнул тот, глядя в глаза Денисову, – четыреста пятьдесят!
Знал он, да и все знали, что у Денисова деньги водятся, иначе бы не подошёл.
– У меня есть пятьдесят, – предложил Тихонов.
– У меня сотка, – сказал Серёгин. – Вернёшь две.
– А у меня триста найдется, – сказал Денисов. – И можешь не возвращать.
– Точно! – воскликнул Серёгин. – Можешь никому из нас не возвращать. Отдашь натурой.
– Как так? – с подозрением спросил Рыбенко.
– А так. За каждые пятьдесят рублей мы тебе бьём пендель. Всего девять штук. Каждый из нас по три.
Рыбенко задумался. Он поглядел по сторонам, почесал шею, взвесил «за» и «против» и сказал:
– Ладно, согласен!
– Ты что, дурак? – искренне удивился Денисов.
– А что! Что такого! – вспылил Серёгин. – Настоящий деловой подход!
– Давайте, бейте! – сказал Рыбенко, поворачиваясь.
– Ты это, наклонись!
Рыбенко наклонился.
– Кто первый? – спросил Серёгин. – Давайте на камень ножницы бумага?
Они скинулись – сначала выпало Тихонову, потом Денисову, последнему Серёгину.
Тихонов отработал кое-как – первый смазал и попал в бедро, второй в спину, третий совсем слабо, Рыбенко даже не покачнулся. Следующим бил Денисов. Он ударил всего один раз, но заставил громаду Рыбенко основательно содрогнуться. Наступила очередь Серёгина.
– Держись, Рыба, – сказал он. – Ничего личного, только бизнес.
И с первого же замаха влепил такой сокрушительный пендель, что Рыбенко повалился на землю. Было ясно, что тут он пожалел о своём согласии. Но делать нечего, сделка заключена. Он встал, и во второй раз выстоял чудом. Третьим ударом Серёгин снова свалил его.
Поднявшись, Рыбенко потёр отбитое место и печально сказал:
– Я теперь наверно неделю сидеть не смогу.
– Зато заработал! Парни, к расчёту!
Друзья отдали ему деньги.
– Ты ток не надейся, Рыба, что у тебя теперь постоянный доход и после школы работать не надо будет. Тебе сегодня просто крупно повезло.
– Да уж, – мрачно кивнул Рыбенко. – Повезло. Ладно, пока.
И он, прихрамывая, пошёл за книгами.
Мастер поцелуев
Серёгин принёс бутылку портвейна, и пригласил Тихонова с Денисовым её распить. Пошли в соседний подъезд – там был всегда сломан замок. С ними увязалась Дуня Субботина.
Было в этом что-то особенное – пить в непосредственной близости от школы. Прямо за стеной находился кабинет директора. А они в метре-двух распивают алкогольные напитки, курят. Это обстоятельство пьянило сильнее портвейна. Тихонов прислонился к стене лбом и думал о том, что сейчас делает Юлия Фёдоровна. Вдруг она тоже подошла сейчас к стене и точно так к ней у неё встала?
К нему подошла Субботина, она была чуть охмелевшей.
– А это правда? – спросила она с загадочной улыбкой.
– Что?
– Что ты отлично целуешься?
– Ты это чего вдруг?
Он испугался, что она намерена поцеловать его. При Серёгине! Что делать? Бежать? Ей ведь не скажешь «нет»…
– Мне Катька рассказывала.
– Ммм, – удивлённо протянул Тихонов. Дело в том, что с Гришиной они ни разу не целовались. Он так и не решился это сделать, более того, он вообще ни разу в жизни не целовался.
– Да, это правда, – подумав, ответил он.
Не доверяй тайны девочкам
Сизиф наказан богами: обречён закатывать свой камень в гору вечно. То есть катит, и катит, а когда закатил, камень падает обратно. И всё начинается сначала. Не так ли и люди наказаны ходить в школу снова и снова? А потом передать эстафету: жениться, завести детей и отдать их в школу… И умереть.
Как-то его любимая тётя выразила так своё отношение к тому, что от него пахло сигаретами: «Ну вот, началось! Теперь осталось жениться и деградировать!»