– Надежда Павловна, – поднял он руку, – а моё сочинение? Я же сдавал…
Надежда Павловна растерялась. Она посмотрела на свой стол, заглянула в сумку, но сочинения нигде не было.
– Кажется, дома забыла… – честно призналась она. – Извини, похоже, оно так и останется на лето у меня. Но тебе, конечно же, пять! Зато летом я смогу читать его подругам, сидя на жаркой веранде с белым вином!
– И отгонять им мух, – тихо добавил Массажин.
Тихонов понял, что его сочинение она, видимо, вообще не читала. Но ладно, пять так пять.
По русскому дела обстояли хуже. Три.
После окончания урока он, дождавшись, когда другие ученики уйдут, подошёл к ней. Она сидела за своим столом, серьёзная и погружённая в дела, весь весенний романтизм из неё как будто улетучился.
– Надежда Павловна, – робко обратился он.
– Да, Лёша? – она подняла голову.
– Надежда Павловна, а тройку по русскому никак нельзя исправить?
Она полистала журнал, и твёрдо сказала:
– Алексей, если честно, у тебя выходит два. Половину диктантов ты не написал, домашнюю работу не делал, в классе бездельничал. Я уж на три-то натянула только из-за уважения к твоим литературным талантам!
– Ясно, – вздохнул Тихонов. – Жаль!
И поплёлся к выходу.
Физика
– Алексей, ты, похоже, вообще ничего по физике не знаешь, – с улыбкой развела руками Анна Александровна. – Думаешь, я не в курсе, что ты все контрольные либо у Василькова, либо у Денисова списал?
– Анна Санна, так физика ж, – он потёр лоб, – сложная вещь…
– Ну скажи мне, чего сложного в законах движения Ньютона?
– Если бы он их знал, – усмехнулся Арсеньев.
– Что же мне тебе ставить?
Тихонов нахмурился и опустил голову.
– А ведь ты умный парень! Ну чего тебе стоило взять и выучить всё к экзамену? Да я бы тебе с радостью пять за год поставила! Скажи честно, ведь знал же, что надо готовиться?
– Эх, Анна Санна, знал…
– Ну а что не готовился?
– Лень, Анна Санна.
– Благодарю за честность! – удивилась она. – Мне ещё никто так не признавался.
Из окна веяло теплом, по подоконнику ползла отогретая майским солнцем букашка. Наверное, подумал Тихонов, для неё этот подоконник – как пустыня Сахара. Вон и трещины на нем – провалы, вон чёта вздулось – так это дюны. А горшок с цветком оазис. Но, мелкая, не знает куда надо, ползёт не в ту сторону.
– Скажи, Лёша, тебе в физике хоть что-то интересно?
– Да, – ответил он. – Прочитал недавно про циклическую модель Вселенной.
– Очень любопытно! И о чём же там?
– Ну… – Тихонов задумчиво посмотрел вдаль. – Там такая идея, что рано или поздно всё в мире распадётся на элементарные частицы, и ничего, кроме них, в пространстве не будет. Как бы газ, равномерно заполняющий сосуд. Ничего не будет больше во Вселенной, ни людей, ни деревьев, ни планет, ни звёзд. Только частицы.
– Это верно, – кивнула Анна Александровна. – Второй закон термодинамики: энтропия всегда возрастает. Вероятно, так и будет. Но при чём же здесь циклическая модель?
– А вот при чём, – Тихонов приободрился. – Один математик доказал, что по прошествии бесконечного времени из такого состояния зарождается новая Вселенная. И будут в ней снова планеты, дома, люди… То есть суть в том, что в его модели конец и начало Вселенной неразличимы. Это значит, что конец – это начало. Понимаете?
– Интересно! – ответила Анна Александровна. – Только вот идея о бесконечном времени мне кажется несколько странной. Хотя в математике и не такое может быть!
– Я тоже читал об этом, – вдруг вставил Арсеньев. – Этого математика зовут Роджер Пенроуз.
– Ладно, – махнула рукой Анна Александровна и засмеялась, – за эту четверть я ставлю тебе пять. Уж шибко ты умный! Но за год всё равно три.
Увидев, как он огорчился, она объяснила:
– Сам посчитай: три плюс три плюс три плюс пять делим на четыре. Что будет?
Тихонов вместо ответа угрюмо кивнул.
– Давай, иди, – добродушно сказала она. – И хватит валять дурака. Ещё два класса впереди, надо будет поступать куда-нибудь.
Исправить двойку
За неделю до экзамена по математике Тихонов выяснил, что у него выходит итоговая двойка. Ирина Александровна славилась своей непреклонностью, если она сказала, что два, значит, два. Ни жалости, ни сочувствия она не испытывала, и на двоечников смотрела, как на мелких преступников, хитрых и изворотливых, с которыми не надо церемониться.
Тем не менее, Тихонов после урока подошёл к ней и спросил, может ли он как-то исправить ситуацию. Ему было, конечно, страшно к ней подходить, но что делать: двойка в году – это вообще не вариант.