Тишину разорвал звук шагов. Наш лектор куда-то пошел…Мамочки, да он же прямо ко мне идет!
Подошел к моей парте и остановился.
Снизу мне были видны его ноги в идеально чистых черных кроссовках. С крокодильчиком. Зелененьким таким, симпатичным. У меня похожий был нарисован на шкафчике в детском саду. Господи, зачем я это помню?! Почему эта фигня именно сейчас лезет мне в голову?
– У вас там какое-то важное дело? – прогремел этот голос, явно раздраженный тем, что я срываю ему занятие. – Если оно интереснее, чем моя лекция, то я вас с удовольствием отпущу.
Черт, черт, черт…
Ладно, волосы не зубы – отрастут. Я рванулась изо всех сил, и от дикой боли, которая продрала меня от скальпа до самых пяток, у меня аж слезы из глаз брызнули. Блядь! Кажется, я целый клок волос себе выдрала.
Но пожалею я себя потом.
– Волосами зацепилась! – бодро отрапортовала я, вынырнув из своей тесной тюрьмы и глядя в лицо знаменитому продюсеру. Лицо, кстати сказать, было очень недовольным. – За какой-то болтик или что там такое торчало. Пришлось рвать с корнем. Простите! Продолжайте, пожалуйста.
Но он молчал. И уставился на меня так, будто призрак увидел. У него были странные глаза, желто-карие, как у тигра. Учитывая, что смотрел он не мигая, сходство с хищником становилось просто нереальным. И это его Олечка назвала красавчиком? Ну нет, он какой-то… грубый, мощный, жуткий. Особенно когда вот так надо мной возвышается. Вышибала в баре, а не продюсер, честное слово. Нахрена вообще продюсеру такие широкие плечи и накачанные руки? Бюджеты выбивать?
Кашнов все еще молчал. А я начала беспокоиться
– Что-то не так? – спросила я нервно.
– Кто ты? – вдруг рявкнул он с такой злостью и даже ненавистью, что я оторопела. – Кто ты, твою мать, такая?
– С-студентка… – заикаясь, проблеяла я, чувствуя, как меня трясет от страха. Натурально колотит, и к горлу подкатывают слезы. За что он так? Что я ему сделала?
Черт, я ведь не боюсь мужчин! И никогда не боялась. Ни пьяных мужиков, ни выебистых гопников, ни обдолбанных золотых мальчиков… Да я третий год живу в Москве одна! Я работала барменом, курьером, уборщицей, няней и даже таксистом. Ну разве может меня после этого кто-то напугать?!
Оказывается, может.
Сейчас я до трясучки боюсь этого огромного взрослого злого мужика. Он так кричит, так смотрит, так напирает, что мне хочется позорно расплакаться, как маленькой девочке.
– Студентка? – Кашнов подскочил к столу, на котором предусмотрительный Игорь Викторович оставил список группы.
– Фамилия какая у тебя? – прорычал он, хватая этот листок и пробегая его взглядом. – Ермакова? Лисовская? Беккер? Как твоя фамилия?
И тут я наконец поняла, почему этот Кашнов так злится. Он просто догадался, что я не учусь в этой группе! Видел, наверное, как я пряталась под столом и решил, что я нелегал – чья-то знакомая, которая пробралась на лекцию, не имея на это никаких прав. Бесплатно, так сказать, попыталась приобщиться к его невъебенной мудрости и еще более невъебенному опыту. Жалко ему, значит, разбазаривать ценную информацию на всяких побирушек типа меня. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
Как только мне стало понятно, почему Кашнов на меня орал, мой страх моментально прошел. Осталась только дикая обида и отвратительное чувство униженности, которое я не собиралась терпеть.
– Меня нет в списке, – громко сказала я и встала. – Потому что я не учусь в этой группе. И вообще не учусь во ВГИКе. Вижу, вас это очень напрягает, так что можете больше не орать, я свалю сама. Простите за беспокойство.
С этими словами я схватила сумку, выскочила из аудитории и помчалась так быстро, как будто Кашнов мог за мной погнаться. Вбежала в деканат, влетела в Игоря Викторовича, чуть не сбив его с ног, пробормотала неловкие извинения и уселась за свое рабочее место, наклонившись так, чтобы длинные волосы закрывали лицо. Так не было видно злых слез, которые горячими дорожками сбегали по щекам.
Как же отвратительно и унизительно все вышло! Очень надеюсь, что этот мерзкий Кашнов не придет на меня жаловаться. Если я вдобавок из-за него вылечу с работы, то премия лузер года точно будет моей. К гадалке не ходи.
Глава 2. Лучше, чем секс
Примерно через час дверь деканата открылась, но я даже поворачиваться не стала, каким-то шестым чувством угадав, что это наш психованный продюсер приперся. Наоборот еще сильнее занавесилась волосами и носом почти уткнулась в бумаги. Нет меня, работаю. Извольте идти нахер!
Но Кашнов (а это был точно он! Я украдкой подсмотрела!) мне даже слова не сказал, прошел мимо и скрылся в кабинете декана. Даже не постучался! И еще минут двадцать я слышала их приглушенные разговоры, стук дверцы шкафчика, где Игорь Викторович держал коньяк для важных посетителей, и звяканье бокалов. Обычно в таких случаях декан просит меня сообразить закуску, но в этот раз чего-то не позвал. Ну и ладно, мне же проще.